Тенденции развития журналистики России в послепереходный период

Содержание
Введение. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Средства массовой информации сегодня. . . . . . .. . . . . . .
Российская журналистика в послепереходный период. . . .
Заключение . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . ..
Литература. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Введение.
Во многих отношениях и под разными углами зрения журналистика привлекает пристальное внимание общества как один из важнейших факторов влияния на общественные процессы, особенно в бурные периоды социальных перемен. И естественно, что едва ли не больше других и притом острее других обсуждается вопрос — является ли журналистика “четвертой властью”? Диапазон мнений тут широк. Кто-то склонен ее считать просто, без всяких кавычек, четвертой властью (как некое продолжение трех других — законодательной, исполнительной, судебной). Кто-то видит за часто мелькающими кавычками ироническое отвержение — какая же это власть, коли в условиях плюрализма каждый волен и может говорить, что хочет, да никто не обязан, да и не желает ее слышать. Третьи видят в журналистике реальную силу, но и кавычки не забывают поставить — не иронизируя, а отмечая своеобразие роли СМИ через метафоричность выражения.
А парадокс в том, что правыми оказываются все, поскольку каждый замечает важную сторону дела, но вместе с тем не подходит к проблеме системно.

Средства массовой информации сегодня.
Возможность успешного “хождения во власть” средств массовой информации лежит в самой природе журналистики. Ведь она, как врач, держит руку на пульсе жизни, ставит диагноз, определяет стратегию и тактику “лечения” тех или иных “больных” органов общества, необходимого для восстановления и поддержания общественного “здоровья”. Правда, разные участники “консилиума” ставят разные диагнозы и предлагают разные лекарства. Но, как и у постели больного, им надо понять друг друга, найти оптимальное решение.
Без метафор СМИ с позиций представляемых ими общественных сил оценивают состояние дел в тех или иных секторах социальной жизни, предлагают советы, а то и выдвигают требования к тем, кто вправе принимать обязательные властные решения.
Но предложения СМИ — как бы разумны и продуманны они ни были, ни по Конституции, ни по Закону о СМИ не обязательны для рассмотрения, на них можно просто не обращать внимания своими разноречиями, неумеренностью и даже дерзостью они едва ли не мешают делу, по представлениям многих и многих власть предержащих. Конечно, можно ссылаться на недостаток у журналистов исходных данных, необходимых для обоснованного анализа, прогноза и рекомендаций, на их недостаточную компетентность, профессионализм и ответственность. Но навряд ли стоит доказывать, что всякая золотодобыча трудна и “пустой породы” всегда много. И все же надо искать крупицы золота.
Так что вопрос в другом — наличии и характере “властных полномочий” у СМИ и законодательном закреплении форм их реализации.
Исходная посылка журналистский анализ содержит — в больших или малых дозах — полезную для органов и лиц, принимающих властные решения, информацию. Значит, и тут действует “категорический императив” демократии — этой информацией, поступающей от активных граждан государства, надлежит воспользоваться. Проблема только в том — как ?
Самый простой вариант, нормальный для любого человека, тем более “при власти”, — познакомиться с тем, что “обо мне думают”, какие мнения распространяются в обществе этими “настырными” журналистами, т.е. простое любопытство.
Более сложная по характеру реакция — принять выступления журналистов как бесплатную консультацию. Если официальные лица заинтересованы в успехе дела, то эту консультативную функцию журналистики им необходимо учитывать в связи с прокламируемым властью стремлением служить обществу.
В связи с этим возникает резонная идея регламентировать в нормативных актах использование этих “консультаций”. Как минимум, пресс-службы соответствующих социальных институтов должны бы по обязанности (а нормативная регламентация деятельности пресс-служб должна бы быть частью юридической базы функционирования этих институтов) собирать, систематизировать, обобщать эти материалы. Соответствующие структуры ведомств, а в необходимых случаях и их “первые лица”, должны выступать с разъяснениями, суждениями и оценками, отметая негодное и привечая все полезное и пригодное “для использования”.
Посылка вторая, объективно усиливающая “мощь” первой. Если задуматься, от чьего лица появляются в СМИ те материалы, с которыми стоит сверить свой “имидж” и которые полезно рассматривать как консультацию, окажется — СМИ ведь не “тетя с базара”, а аккумулятор настроений и требований, стоящих за каждым из слоев общества. А это значит, что СМИ выступают, публикуя свои оценки, суждения, рекомендации, своеобразным и значимым общественным контролером за действиями властей. Вообще-то повседневный контроль за действиями властей, в принципе открытых в своей деятельности, — норма гражданского общества. Но у нас, где институты контроля как-то растворены в каждой из властей, тем более важно и оправданно видеть именно в СМИ важнейший институт общественного контроля.
И опять напрашивается вопрос к законодателям не логично ли закрепить в праве эту контрольную функцию СМИ как “четвертой власти”, хотя бы в виде требований к тем институтам власти, деятельности которых касаются выступления журналистики, давать разъяснения, а в необходимых случаях принимать обязывающие решения? И это хорошо согласовывалось бы с положением Конституции, требующем внимания государственных органов к обращениям граждан в институты власти. Разве статья журналиста — не заявление гражданина, подкрепленное к тому же мерой аналитических и креативных способностей его коллег по редакции? Так в рамках прямой демократии, действующей во взаимодействии с демократией представительной, СМИ требованиями жизни приобретут роль подлинной четвертой власти, законодательно закрепленную функцию непосредственно-демократического общественного контролера за действиями властей.
Тогда и деятельность пресс-служб стала бы последовательной и — главное — с обязательным выходом “на публику”. Ведь до сих пор результаты этой деятельности практически не попадают в сферу гласности, и чрезвычайно редко, в исключительных случаях ведомства “отвечают” на выступления СМИ. Но для этого требуется либо вопиющая ситуация, либо крайнее возбуждение общественности, либо… нормальное самосознание руководителя.
Таким образом, возможность успешного “хождения во власть” СМИ, соответствующая ее истинной сущности как “четвертой власти”, должна приобрести очевидную необходимость через законодательное закрепление ее специфических “властных полномочий”. Так сольются естественное право и творимый закон.
Однако пристальный взгляд на СМИ как на “четвертую власть” обнаруживает и еще один аспект проблемы. Притом не менее, если не более важный — по крайней мере по последствиям для власти. Ведь до сих пор речь шла о том, что журналистский анализ явлений жизни дает такой материал, который не грех, более того — необходимо — властям использовать для внесения “поправок и дополнений” в свои акции. И призыв придать использованию результатов анализа институализированный характер, официально закрепить за СМИ статус “четвертой власти” как инструмента непосредственно-демократического контроля оставлял в тени неинституализированную (и неинституализируемую по природе своей) властную мощь журналистики.
Дело в том, что пока в стороне оставалась вторая причина могущества “четвертой власти” — общественное мнение (и другие компоненты массового сознания), выраженное, сформированное и направленное СМИ через анализ в них явлений жизни. Суждения, предложения, рекомендации и требования оказываются могучей силой, способной к действиям на общественном поле.
Нельзя забывать, что возможностью осуществлять власть в обществе, то есть проводить свою волю, оказывать воздействие на поведение различных субъектов социальной жизни обладают не только различные ветви государственной власти (каждая в рамках своей компетенции). Имеются также — что особенно важно для журналистики — неинституализированные формы социального могущества, способные кардинально влиять на ход общественной жизни. Таковы “сила слова”, “авторитет знания”, “сила примера”, “авторитет лидера”… В этом ряду и “власть общественного мнения”.
Вот в этой-то сфере концентрации и реализации власти журналистика не имеет себе равных. Ведь сама природа журналистики “выводит” каждое СМИ в эпицентр жизни общественного мнения. Журналистика аккумулирует общественное мнение, концентрирует и уплотняет его, служит трибуной, информирует, а, стало быть, и формирует его, выступает от его имени. Сила журналистики — в мощи сформированного и стоящего за ней общественного мнения.
Благодаря этому СМИ приобретают специфические властные полномочия журналистика предлагает (советует, требует от…) власти считаться с результатами своего анализа и вытекающих из них выводов практически-политического характера не только от “своего имени”, но и от “имени общественности”.
Конечно, пока — до принятия предлагаемых законодательных мер — заявляемые от имени общественного мнения требования можно рассматривать как необязательный совет или даже как частное мнение. Однако пренебрежение приговорами общественного мнения, тем более действия вразрез с ним не может привести ни к чему иному, кроме как к нарастанию у общественности недовольства властями, несогласию с проводимой политикой, а это лишает даже легитимные власти общественной поддержки, что может привести на ближайших выборах к замене сил, стоящих у власти.
Все это не значит, что надо беспрекословно следовать за требованиями СМИ и стоящими за ними общественным мнением и тем более вести популистскую политику. Равно как и “давить” на СМИ, тем более ограничивать свободу оппозиционной журналистики. Все это значит “лишь”, что в гражданском обществе власти обречены учиться жить в условиях плюрализма, когда давление оказывается с разных сторон и направлено также в разные стороны, и что внимание к выраженным СМИ суждениям общественного мнения необходимо принимать в расчет.
Чтобы учитывать эти мнения, надо прежде всего знать позиции всех СМИ. А затем сопоставлять их между собой и с проводимой политикой. Если власть озабочена стремлением найти для всех (или большинства) решение, то в этом сопоставительном анализе должен витать дух компромисса и “сдвига к центру”. Это вовсе не значит отказа от своей позиции. В зоне поиска решения оказываются задействованы и полемика, и критика, и дискуссия — все средства социального диалога — в интересах поиска наилучшего, суть общенационального решения, то есть все средства, кроме замалчивания, односторонности, “кривой” полемики, “глухой” к возражениям критики.
Таков путь взаимодействия официальных властей с “четвертой”. Чтобы это взаимодействие властей было подлинно демократическим и истинно правовым, законодателям есть над чем поработать и при уточнении Закона о СМИ, и при согласовании законодательства с Конституцией, с требованиями уже принятых или имеющих быть принятыми законодательных актов, касающихся функционирования СМИ (об информации, правах и обязанностях журналистов, общественных организациях, государственной службе и др.)
Журналистика — “четвертая власть” — играет столь важную роль в жизни общества, а законодательство, ее касающееся, столь несовершенно, что было бы крайне полезно, обсуждая разные стороны функционирования СМИ, “собирать” нарабатываемые юридические идеи.

Разработка концептуальных основ законодательства о СМИ требует ясного понимания того, что представляют собой СМИ в государствах, переходящих от тоталитаризма к демократии, что с ними происходит на различных этапах этого перехода, какие факторы оказывают существенное воздействие на динамику этих изменений. Другими словами, первый раздел концепции должен быть посвящен описанию СМИ как объекта правового регулирования. Но размышляя о том, что представляют собой СМИ, мы неизбежно приходим к необходимости увидеть их в контексте тех процессов, которые характеризуют ситуацию в обществе и государстве. Очень много общих явлений в разных журналистиках и в разных правовых коллизиях, которые возникают по поводу журналистской деятельности.
Вместе с тем мы должны постоянно помнить о том, что в разных государствах траектория развития журналистики определяется разными факторами, действующими с разной силой. Речь идет о том, что средства массовой информации являются подсистемой коммуникационных механизмов общества, в которую, наряду с печатью, входят телевидение, радио, компьютерные каналы информации, световая, щитовая и прочие виды рекламы, многие другие каналы, по которым массовая аудитория получает необходимую или интересующую ее информацию. Траектория функционирования этого информационного комплекса определяется прежде всего взаимодействием интересов нескольких структур. Для упрощения анализа можно выделить три главных структуры властные органы разного уровня и типа, определяющие правовое, нормативное пространство деятельности средств массовой информации, в значительной степени берущие на себя финансирование СМИ, влияющие на подбор кадров и т.д.; потребители информации, то есть аудитория во множестве различных групп населения; производители информации, то есть журналисты, полиграфисты, распространители и т.п. ( в данном случае мы отвлекаемся от противоречий, существующих между ними).
В свою очередь интересы и цели этих субъектов информационного процесса складываются под влиянием мощных общесоциальных факторов, среди которых можно выделить экономические, политические, социальные и духовные процессы, вовлекающие в свою орбиту миллионы людей и определяющие вектор движения общества и государства.

Российская журналистика в послепереходный период.
Не вдаваясь в глубокий анализ происходящих в этой системе процессов просто обозначим, что происходит, например, в России. Россия в целом, как система, до декабря 1993 года очень осторожно двигалась к открытому обществу. Была свободная пресса, правительство занималось спасением экономики и почти не пыталось руководить информационными процессами, частный бизнес был слишком слаб, чтобы мечтать о подчинении себе общественного мнения.
С декабря 1993 года многое стало меняться. Я не о разгоне Верховного Совета говорю. Скорей всего, его надо было разогнать. Но с этой точки Россия пошла в обратную сторону. Это очевидно любому, кто анализирует ситуацию. Мы движемся к закрытому обществу. По всем трем параметрам открытого общества…
Рынка у нас практически нет. Какой рынок в монополизированной экономике? Отношения между гражданами и так называемыми юридическими лицами регулируются нормами, которые только с огромной натяжкой можно отнести к правовым. А вопрос о том, есть ли у нас гражданское общество, по-моему, можно даже не ставить.
А что это означает?
Общественность бессильна. У нас нет среднего класса, у нас нет той структуры, которая имеет устойчивый социальный интерес. Страна раздроблена. Страной правят элиты, контролирующие власть и СМИ… Поэтому, когда мы добиваемся свободы для прессы, надо ясно понимать, что на самом деле этой будет свобода для одной элиты топить с помощью свободной прессы» другую элиту или ее представителей. Поэтому прежде чем говорить о свободе печати, свободе слова надо понять свобода для кого? Кто нас использует?
Было бы большой наивностью полагать, что в свободе слова заинтересованы сами журналисты. В каком-то смысле конечно заинтересованы. Но в каком? В Союзе журналистов СССР, нам было всего 25 тысяч журналистов. Потом оказалось, что 40 тысяч. Сейчас утверждают, что в России чуть ли не 100 тысяч членов Союза журналистов. Это люди, основным источником доходов которых является продажа скандалов. Не информации же, на информации много ли заработаешь?! По имеющимся данным в России выходит от 11 до 14 тысяч газет. Средний тираж российской газеты 10 тысяч. Есть газеты, с трудом набирающие полторы-две тысячи читателей. Тираж в три тысячи экземпляров в некоторых регионах считается очень приличным. Кому нужна такая газета?! Может ли она выжить без постоянных дотаций и субсидий? Понятно, что работающий в такой газете редактор, журналист стремится, чтобы ему была прежде всего обеспечена свобода добывать деньги, как кто считает нужным.
Таким образом, когда мы говорим о ситуации в СМИ, то мы должны понять следующее. Страна в целом идет вбок от информационно открытого общества. Следовательно, эти процессы через политику, экономику, социальные отношения, духовные отношения неизбежно сказываются на настроении журналистов, властей, населения и сдвигают вектор журналистики. Куда? Процесс, который происходит сегодня в журналистике, называется приватизацией журналистики. Не СМИ. СМИ как раз плохо приватизируются. Приватизирован журналист. Он вообще уже забыл, что должен выражать голос общественности, как говорил Холмберг, некоего среднего класса, общесоциальные интересы. Он четко и честно выражает интересы либо свои личные (это моя газета, это моя программа), либо интересы узкого клана, группировки, элиты, мафии, наконец. То есть происходит то, что называется растлением журналистики, ее растаскиванием по отдельным группам. Это было бы вполне нормально, если бы в стране сложилось гражданское общество, существовал мощный средний класс, существовали социальные структуры, защищающие общество от потрясений.
В наших же условиях свобода печати, свобода доступа к информации, все наши свободы используются против гражданского общества, против целей общества. Можно сотни, десятки примеров привести, как это все происходит, но просто очень хотелось бы, чтобы в предисловии к нашей концепции было сказано, что процессы, происходящие сегодня в российской журналистике и в других журналистиках являются очень сложными, неоднозначными. И само по себе оголтелое требование дайте нам свободу доступа ко всему, дайте нам свободу печати и так далее и так далее, ( может привести к совершенно неожиданным последствиям. Поэтому чтобы мы с вами, размышляя об этих серьезных и важных вещах, закладывая некую концептуальную основу законодательства наших стран, понимали, что мы смотрим очень далеко вперед. Это же не сегодняшний закон. Он должен действовать если не двести лет, но хотя бы пару десятилетий.
Вот этот круг проблем нужно бы обозначить, а теперь немного рассказать о деятельности комиссии по свободе доступа к информации.
Прошедшее десятилетие со всей отчетливостью показало, что между нашими правами, зафиксированными в Основном законе, других законодательных актах, и возможностью эти права реализовать огромная дистанция. Особенно наглядно эта дистанция проявляется в области информационных отношений. Россия подписала международные акты, фиксирующие право гражданина свободно искать и получать информацию любыми средствами и независимо от государственных границ. У нас есть много других законодательных актов, посвященных этой же проблематике. Но каждый, кто пытался получить какую бы то ни было информацию, выходящую за пределы той, которую ему предлагают, а иногда и навязывают, знает, насколько это трудный, мучительный и чаще всего безрезультатный процесс. Жизнь довольно грубо продемонстрировала разницу между понятиями «право на информацию» и «получение информации». Оказалось, что между первым и вторым находится множество барьеров ( правовых, финансовых, организационных, технических, которые и определяют реальные возможности получения информации.
Есть основания подозревать, что большая часть этих барьеров воздвигнута сознательно с целью сегрегировать граждан на группы, различающиеся по предоставленным им возможностям получать такой важнейший в современных условиях жизненный ресурс, как информация, без которой невозможно принятие обоснованных и эффективных решений по поводу собственной жизни, жизни общества и государства. Лишенные точной и своевременной информации, индивиды и социальные группы вынуждены принимать ту стратегию развития общества и государства, которую им предлагают те, в чьих руках власть, в том числе и над информационными ресурсами.
И в этой связи еще предстоит проанализировать вопрос о той гипертрофированной роли, которую играют в нашей жизни средства массовой информации, являющиеся основным, а иногда и единственным источником информации для подавляющего большинства россиян, и о том внимании, которое оказывают СМИ все, кто обладают властью или претендуют на нее.
В России законодательно обеспечена свобода массовой информации. Нет цензуры. По крайней мере явной. Но, то ли по чьему-то сознательному умыслу, то ли как-то само собой, цензура переместилась из сферы контроля за содержанием СМИ в сферу контроля за предоставляемой журналистам информацией. Теперь обществом манипулируют, регулируя доступ журналистов к информации. Тысячи журналистов вдруг почувствовали, что получить информацию, право на которую у них как будто никто не отнимал, становится все более трудно, а иногда и просто невозможно.
Имеющиеся в Комиссии по свободе доступа к информации материалы со всей неопровержимостью доказывают, что российские журналисты по-прежнему получают информацию в основном из властных структур, которые имеют возможность в любой момент под самыми надуманными предлогами лишить их возможности эту информацию получать.
В среднем по всему массиву опрошенных российских журналистов лишь 8.9 процента ответили, что им никогда не отказывали в предоставлении информации. Свыше тридцати процентов опрошенных указали, что им часто отказывают в предоставлении информации. Исследование показало, что сотрудники негосударственных СМИ значительно чаще сталкиваются с отказом в предоставлении информации, чем их коллеги из СМИ, в той или иной степени связанными с различными органами власти. Особенно отчетливо эта закономерность проявляется на уровне федеральных СМИ. Чаще всего отказ в предоставлении информации объясняется ее засекреченностью, а также запретом руководства.
Исследование подтвердило, что в России полностью отсутствует традиция правового разрешения конфликтов в сфере доступа к информации. В судебные органы по вопросу о непредоставлении информации обращались лишь 2.2 процента опрошенных местных журналистов, 0.9 региональных журналистов и 0.0 сотрудников федеральных СМИ.
И здесь нужно настойчиво подчеркнуть мысль, о которой уже говорили право ( это очень хорошо, законы хорошие ( это очень важно, но только в России все определяется не правом, а традицией, неким естественным механизмом решения, не прибегая к праву. Российские журналисты выработали целый пакет способов преодоления запретов. О них тоже здесь говорили.
Одним из результатов проведенных исследований и обсуждений стала убежденность, что проблема свободы доступа к информации значительно более сложна, чем казалась вначале. Еще раз подтвердилась истина, что все социальные процессы взаимосвязаны и невозможно решить проблему доступа к информации журналистов, не решив эту проблему в целом. Речь идет о выборе стратегии взаимоотношений между государством как совокупностью институтов и обществом как совокупностью социальных групп и отдельных граждан.
Сформировались две тенденции решения возникающих в этой сфере проблем одна основывается на идее тотального управления (иногда говорят мягче ( регулирования) информационными потоками, другая ( на презумпции открытости информации на законодательной и экономической основе.
В Государственной Думе РФ, правительстве, силовых ведомствах, научно-исследовательских учреждениях достаточно влиятельные силы настойчиво продвигают идеи информационной конфронтации, призывают к ужесточению позиции государства по отношению к СМИ, настаивают на введении открытой или скрытой цензуры над содержанием информационных потоков и к жесткому государственному контролю над всеми каналами передачи информации. Особенно опасно, когда это делается под предлогом защиты информационной безопасности государства и общества. Уже появляются требования срочно отреагировать на факт ведения против нас информационной войны, констатируется, что «чужие спецслужбы безнаказанно «разгуливают» по нашему эфиру и куражатся на газетных страницах».
Все это до боли напоминает сценарий, по которому начиналась и разворачивалась холодная война.
Что касается сторонников информационной открытости, то пользуясь всем известным определением, можно с уверенностью сказать, что узок их круг и страшно далеки они от народа. Опыт работы КСДИ быстро развеял иллюзии о том, что, поскольку журналисты постоянно сталкиваются с фактами незаконного ограничения права на получение информации, именно они станут той силой, которая поставит в центр общественного внимания эту проблему и будут инициировать и стимулировать поиск путей ее разрешения. Выяснилось, что хотя большинство журналистов так или иначе сталкиваются с ситуациями, когда им отказывают в информации, мало кто из них готов добиваться информационной прозрачности общественных отношений. Более того, наиболее откровенные и по своему честные коллеги однозначно говорили о том, что реализация идеи свободного доступа к информации на корню подрезает тот тип журналистского профессионализма, который строится на добывании секретной информации, создании утечек, глубокомысленном комментировании никому неизвестных фактов, построении основанных на домыслах журналистских гипотез.
Открытый доступ к информации сильно мешает многим. Сыщики недовольны любой утечкой, потому что она всегда осложняет их работу. Банкиры хотят контролировать информационные потоки, потому что деньги предмет деликатный и даже очень легкий намек на трудности в том или ином банке оборачивается для последнего потерей огромных денег и клиентов. Ну, а то, что российская власть просто не мыслит свою жизнь без тайны, ( это известно не первое столетие.
Но, с другой стороны, обстановка секретности неизбежно приводит к тому, что манипуляторы сами оказываются манипулируемыми. Не говоря уж о том, что такая обстановка является питательной средой для коррупции, принятия преступных и неэффективных решений. Самый наглядный пример — Чечня.
Поэтому, если Россия намерена войти в круг цивилизованных стран, то необходимо добиваться, чтобы монополия власти на информацию была разрушена, чтобы мысль о том, что право гражданина на выражение своих мнений, на свободу доступа к информации является основой для реализации других прав и свобод стала аксиомой для большинства населения. Защита этого права через суд должна стать обыденным явлением. Только в этом случае удастся заставить работать многие пребывающие в летаргическом сне статьи российских законов.
Мне уже приходилось писать о том, что для контроля за соблюдением властными структурами права граждан на информацию должны быть созданы специальные ( государственные и общественные ( органы, наделенные определенными полномочиями, главными задачами которых должны стать контроль за тем, чтобы государственные информационные ресурсы, в соответствии с российским законодательством, были действительно открытыми и общедоступными, (за исключением информации с ограниченным доступом, при условии, что эти ограничения будут четко и ясно оговорены и будут доступны общественному контролю) и оказание юридической и организационной помощи гражданам, столкнувшимся с препятствиями на пути получения необходимой им информации.
Осуществление этих мер, реализация политики информационной открытости даст новый импульс рыночным и демократическим преобразованиям, будут способствовать становлению открытого общества, действительному обеспечению информационной безопасности личности, общества, государства.
Понятно, что такая политика вызовет сильнейшее раздражение и противодействие у достаточно влиятельных сил. Поэтому, не боясь ошибиться, можно предположить, что реализация идей информационной открытости, прозрачности политической и экономической жизни общества, свободы доступа граждан к информации, потребует многих и многих лет напряженной работы.
В связи с вышесказанным хотелось бы очень жестко сформулировать одну мысль. Произошло сращивание государственной власти, стоящих за этой властью элит и журналистов, которые встроились, приспособились, искривились так, как надо их реальным и потенциальным хозяевам. А население ( отчужденное от собственности и жизненно значимой информации ( смотрит на все происходящее в сфере СМИ с легкой насмешкой а что вы нам скандального скажете об очередном начальнике?
В эту систему добавлять новые возможности, мне кажется, чрезвычайно опасно. Надо саму эту систему преобразовать. Чтобы журналистское сообщество знало, что оно имеет какие-то права и должно их отстаивать, а не покупать информацию за ручку, за деньги, за банкет и прочее. Чтобы население знало, что это наши слуги, которым мы платим, чтобы власть знала, что она находится под неким контролем. Ничего этого сейчас нет.
Нам нужен пакет нормативных документов, включающих три или четыре уровня документов. Прежде всего нам нужны законы, обеспечивающие права гражданина на информацию. В любой форме нам нужен некий базовый документ о праве на информацию. Второе. Нам нужны законы, мы их насчитали 13 штук, которые так или иначе закрывают дыры в регулятивном пространстве деятельности СМИ. Закон о телевещании и еще ряд документов. И самое главное ( нам нужен пакет поправок к уже существующим законам, в частности, к закону об архивах, закону о средствах массовой информации. То есть нам нужно перейти от создания всеобъемлющих законов к пакетам, где будут взаимные отсылки, которые будут обязательно упираться в реальную правоприменительную практику. Чтобы любой чиновник знал, что если он не даст информацию, его ждет штраф в пять тысяч долларов, как в американском законодательстве. Не суд. Газета не будет судиться с ним, потому что это накладно, дорого и смешно. Не высчитывание убытков, которые понесла газета, от того что она не опубликовала информацию, а самый простой и честный штраф тысяча минимальных окладов. Да. Мы опрашивали многих журналистов, что нужно. Агрегирование мнений приводит к тому, что отдельные законы работать не будут, их обязательно вывернут наизнанку. Другое дело, что все законы работать не будут, пока не будет изменена ситуация. Но ведь законодатели должны работать на перспективу, в надежде на то, что мы все-таки придем к нормальной ситуации. Закон должен тлеть, тлеть, но однажды заработать. Американские законы о свободе доступа… тоже тлели двадцать лет, они только сейчас начинают серьезно действовать.
. Властные структуры не должны быть учредителями. Объяснение очень простое. И власть, и СМИ есть инструменты самоорганизации общества. С помощью власти общество регулирует все сферы своей деятельности, в том числе и сферу деятельности прессы, с помощью прессы общество контролирует деятельность всех своих структур, в том числе и власти. И смешно, когда один инструмент ( власть, начинает управлять вторым ( СМИ.
Но тот факт, что государственные структуры не будут учреждать СМИ, еще ничего в нашей стране не значит. Их учредят те, кому надо. Они будут проводить политику элит, которая может быть в корне противоположна гражданскому обществу, потому что все эти элиты в гражданском обществе не заинтересованы, они заинтересованы в подковерном делении привилегий. Поэтому да, конечно, государство не должно иметь СМИ, но это не решит проблему. Но это необходимо.
Конечно, журналист в высоком смысле слова должен реализовывать общественную потребность в информации. Но он-то идет в журналистику не для этого. Он идет реализовывать свои интересы. Это нужно очень четко понимать. Он нормальный человек, у которого есть свой интерес ( человеческий, житейский и прочее. И когда он идет в журналистику, он этот интерес и реализует.
Можно выделить три основных интереса, побуждающих людей идти в журналистику (если надо, могу назвать в процентах, сколько представителей того или иного интереса есть в российской журналистике). Первая группа ( это люди, в чем-то ущербные, в чем-то ущемленные, с комплексом неполноценности. Они идут в журналистику, для того чтобы возвысить себя, «внедрять» себя в других. Вот он и пишет многословные трактаты, где излагает свои мысли, или делает телепередачи, которые должны донести его личность до других.
Вторая группа людей ( журналисты, которые зарабатывают деньги на продаже информации или скандалов. И третья группа людей ( это люди, которые идут в журналистику, чтобы помочь кому-то либо бабушке починить крышу, либо своей нации спастись от врагов. Для нас не важно, что он делает. Он просто идет кому-то помогать. А вот когда этот его личный интерес совпадает с тем, о котором говорите вы, вот тогда очень хорошо. Но вот здесь как раз проблема организации самой журналистики ,чтобы она перемалывала личный интерес в общественно полезные действия.

Заключение.
Единственное, что позволяет человеку активно воспринимать информацию это реальное участие в определении путей развития общества. Если человек реально, жизненно заинтересован в чем-то, он будет стремится не только получать информацию, но и понимать ее. А у нас. А у нас демократия, голосование. Мы ходим, голосуем раз в четыре года, но реального влияния на судьбы страны никто из нас не оказывает, а это означает, что мы живем в виртуальном пространстве. Мы можем прочитать о том, что такой-то губернатор-подлец и давно ему пора в отставку, но реально мы ни на что повлиять не можем. Поэтому увеличение информационных массивов, увеличение каналов передачи информации ничего не изменит до тех пор, пока человек не будет знать, что получив какую-то информацию, он примет решение по поводу собственной судьбы, по поводу своей социальной группы и по поводу государства.

Литература

Международный ежемесячный бюллетень «Законодательство и практика средств массовой информации»
Э.М.Денисов «Беседы о масс-медиа»
Ш.Г.Шевченко «Путеводитель журналиста по опросам общественного мнения»
Фред С.Сиберт, Уилбур Шрамм, Теодор Питерсон «Четыре теории прессы»
Р.Р. Королев
Эдмунд Ламбет «Журналистская этика»
Н.Н.Николаев «Как писать новости»
В.Тучков В. Курицын «Журналистика »

»

18

«