Приметы времени и места в идиоматике речемыслительной деятельности

Известная монография н. Ю. Шведовой, посвященная синтаксису русской разговорной речи, вышла в свет в начале 60-х годов. В то время преподавание русского языка иностранцам велось еще по традиционным» образцам. Например, разговорным образцом считалось единство «Где ты был? — Я был дома». Выступая на международных семинарах преподавателей русского языка зарубежных стран, Н.Ю. Шведова критиковала распространенное тогда отождествление двух форм речи — письменной и разговорной. Приведенное вопросно-ответное единство, говорила она, выполняет коммуникативное задание, диалог, казалось бы, построен без ошибок, и тем не менее… так никто не говорит. В лекции приводится целая серия действительно взятых из жизни разговорных реплик Да дома! / Где — дома! / Да где я был — дома. / Где же я был — дома. / Где же мне быть — дома. / Я? — Дома. / Я-то? Да дома. / Где был-то? Да дома. Преподаватели видят, что дистиллированный учебный язык не отражает богатства и разнообразия разговорных синтаксических структур живой речи.
С тех пор почти все радикально переменилось. Что касается науки о русском языке, то защищены многочисленные диссертации по разговорной речи, опубликованы книги. Что же касается преподавания русского языка, то на практических занятиях иностранные обучающиеся успешно овладевают конструкциями полнокровной живой речи. Изданы учебные пособия, перестроена профессиональная подготовка преподавателей, принципиально по-иному осуществляется учебный процесс. Достаточно сказать, что выделился целый аспект преподавания — русский речевой этикет.
Переходим теперь непосредственно к проблеме настоящей статьи. В памятных лекциях Н. Ю. Шведова акцентирует мысль о том, что разговорная речь «чрезвычайно богата различными средствами выражения субъективно-модального отношения, причем эти средства не произвольны, не стихийно возникают в процессе говорения, а подчиняются определенным нормам, правилам, которые поддаются систематизации, изучению и образуют довольно стройную систему». В этом высказывании содержатся две мысли — о богатстве средств выражения и о возможности систематизации этих средств; как мы полагаем, в данный момент эти идеи реализованы по-разному.
Действительно, в имеющихся исследованиях собран огромный фактический материал; его выявление и фиксация, на наш взгляд, заканчиваются или уже закончились. Богатство разговорной речи хорошо отражено и в учебных пособиях если открыть пособие по речевому этикету, то можно обнаружить пространные списки форм приветствия, прощания, извинения, просьбы, согласия, оценки и т.д. Поскольку занесенные в одну рубрику многочисленные разговорные выражения, при всем различии их стилистических окрасок, в принципе синонимичны, выражают одну и ту же интенцию, у обучающихся невольно возникает недоумение что за расточительство в языке? К чему эти ряды конструкций, выражающих одно и то же?
Идея о возможности систематизации разговорного материала в сфере синтаксиса блестяще реализована самой Н.Ю. Шведовой. Но если отвлечься от синтаксиса, то мы сказали бы, что сейчас происходит лишь первичное осмысление собранного богатства, так что до этапа «стройной системы» мы еще не дошли. В частности, по нашему мнению, в области семантики, в сфере «рече-мысли» материал дифференцирован слишком огрубление.
Ниже излагается попытка предложить классификацию разговорных конструкций и выражений на основе черт национальной психологии народа — носителя языка. Мы думаем, что общечеловеческая ситуация, например ситуация у т е ш е н и я, предполагает разные тактики поведения в различных этнокультурно-языковых общностях. Отсюда задача прежде всего эмпирическим путем выявить эти тактики (они отнюдь не лежат на поверхности). Для каждой тактики характерны определенные клишированные средства знакового выражения — как вербальные, так и невербальные. Если речевая ситуация в итоге анализа будет представлена в виде совокупностей знаковых клише (а за каждой совокупностью стоит своя тактика), то мы приблизимся к построению той самой системы средств выражения, о которой говорит Н. Ю. Шведова.
Использованная нами методика основывается на понятии семантической доли — того далее неделимого (на данном уровне абстракции) смысла, который-входит как часть в иной, объединяющий смысл. Так, смысл «не преувеличивай беды!» входит в ситуативный смысл «утешение», поэтому он и представляет собой, в наших терминах, семантическую долю (часть целого) наряду с другими долями, например «жизнь продолжается», «необходимо терпение», «не поддавайся печали!» На практике семантические доли выделяются точно так же, как в практической лексикологии устанавливаются компоненты лексического смысла, т.е. благодаря обследованию большого однородного материала и анализу контекстов.
Как всегда бывает, выдвинутую гипотезу легче понять, если она будет еще раз изложена на конкретных фактах.
Потеря, беда, горе, неудача настигают любого человека. Его близкие не остаются безучастными. Они, конечно, помогают делами, но горюющий человек нуждается и в словесном утешении. Эта ситуация — словесное утешение — является, по всей видимости, общечеловеческой. Ситуация утешения распадается на ряд элементов (тактик), и относящиеся к каждой тактике вербальные (и невербальные) клише выражают один и тот же смысл — общую семантическую долю (сокращенно СД). Мы описываем ситуацию, как раз исходя из семантических долей (хотя в принципе возможны и иные описания). Для удобства последующего обсуждения семантические доли пронумерованы, но их порядок произволен. СД получает то или иное название; в целом же она представляет собой «голый смысл», так что название имеет условный характер.
Каким образом можно утешить человека, попавшего в беду? Русские люди обычно стараются внушить пострадавшему, что беда не так велика, показывают ему истинные размеры несчастья, причем иногда даже с тенденцией к приуменьшению. Говорят
Велико дело! / Не велика беда! / Что за горе! / Это ли горе! / Эта еще полбеды! / Это еще не так плохо! / Ничего страшного не произошло! / Ничего особенного не случилось! / Такое ли бывает! / Ты еще (настоящего) горя не видел! / Нашел с чего горевать! / С чего разнюнился? / С чего горевать-то? Раз плюнуть! / «He так страшен черт, как его малюют». / «Это горюшко, не горе/Горе будет впереди!» и т. д. За приведенными клишированными выражениями кроется один-единственный (и вполне осознаваемый) смысл беда не так велика.
Итак, СД-1 — «не преувеличивай беды!» Другие смысловые доли не комментируются.
СД-2 — «жизнь продолжается » То же мне, конец света! / Это не конец, света! / Жизнь идет своим чередом! и т.д. Если известно, что именно случилось, то говорят Встретишь еще человека! / На Володе свет клином не сошелся! / До свадьбы заживет! / Забудешь и думать! / Время залечит раны и т.д.
СД-3 — «необходимо терпение» Ничего не поделаешь! / Ни-чего не попишешь! / Потерпи, дружок! / Что же делать! / Выше головы не прыгнешь! / Такая судьба {планида)! / От судьбы не уйдешь! / Что написано на роду, то и будет и т.д.
СД-4 — «не поддавайся печали!» Ну-ну! / He плачь! / He горюй! / Не печалься! / Не так грустно! / Что ты нос повесил! / Ну полно! / Ну хватит! / Не падай духом! / Встряхнись! / Брось мерихлюндии! / Выше голову! / Не вешай головы! / He унывай! / Ну улыбнись-улыбнись! / Плачем горю не поможешь и т.д.
СД-5 — «дай волю чувствам» Ничего, поплачь-поплачь! / Не держи слез-то! / Что ты как каменная? Поплачь, милая! / Поплачь-поплачь, легче станет и т.д.
СД-6 — «все еще наладится» В следующий раз получится! / В другой раз будет лучше! / «Будет и на нашей улице праздник!» / Жизнь-то в полосочку будет и радость! / Потерпи, все пройдет и т. д. Если утешающий знает, что конкретно произошло, то говорится В следующий раз сдашь/ поступишь/выиграешь! и т. д.
СД-7 — «апелляция к чужому опыту» С кем не бывает? / С каждым может случиться! / «He ты первый, не ты последний». / «Все перемелется, мука будет». / «Жизнь прожить — не поле перейти». / Время все исцелит и т. д. Связь привлечения житейского опыта с утешением прекрасно подчеркнула М. Цветаева
Все перемелется, будет мукóй!
Люди утешены этой наукой.
Станет мукóю, что было тоской?
Нет, лучше мýкой!
Наконец, СД-8 — «несчастье даже полезно» Вперед будешь умнее! / Впредь будешь внимательнее! / He будь таким простофилей! / Это тебе вперед наука. / На ошибках учимся. / За битого двух небитых дают. / Теперь будешь знать людей. / Жизнь-то, она научит и т. д. В случае если утешающий знает обстоятельства беды, он выразится конкретнее Будешь знать, как полагаться на слово! / Теперь видишь, какие твои друзья! / He верь встречному-поперечному! / Ничего, немного поколотили, это даже полезно и т.д.
Вероятно, не все тактики утешения мы перечислили, но для иллюстрации нашего подхода к систематизации разговорных выражений сказанного достаточно. Хотелось бы прибавить несколько общих замечаний.
Во-первых, рассмотренные нами тактики — это народное, а не индивидуальное достояние. Возможно, кто-то ведет себя в подобной ситуации совсем иначе, но тактики «не преувеличивай беды!», «жизнь продолжается», «необходимо терпение» и еще пять, о которых шла речь, подытоживают многовековой народный опыт (отсюда их сопряженность с пословицами и крылатыми выражениями). Так, народ знает, что собственное горе (в отличие от чужого) кажется невыносимым «чужую беду руками разведу» к своей ума не приложу», — отсюда тактика утешения, построенная на приуменьшении напасти. Вероятно, эта тактика эффективна, иначе она не обросла бы таким количеством клишированных (массово вопроизводимых) выражений.
Во-вторых, рассмотренные нами клишированные выражения — это, подобно тактикам, также народное, а не индивидуальное достояние. Когда мы имеем в виду пословицы (За битого двух небитых дают} или фразеологизмы (ничего не попишешь), которые воспроизводятся без модификаций внешней формы, то тут языковая принадлежность материала не вызывает сомнений. Однако основную часть разговорного массива составляют выражения, которые в отличие от фразеологических сращений или пословиц вполне понятны исходя из составляющих слов и к тому же допускают варианты Ничего страшного не произошло. Страшного не случилось. / Ничего особенного не стряслось и т.д. Тем не менее интуиция подсказывает, что подобные вьфажения все-таки устойчивы, воспроизводимы по памяти, привычны, и именно поэтому они кодифицируются в исследованиях по разговорной речи и входят в учебные пособия по русскому речевому этикету. И тем не менее можно наблюдать случаи, когда говорящий примыкает к народной тактике, но вовсе не использует клишированных выражений. Например, мать утешает сына, провалившегося на вступительном экзамене Теперь ты видишь, что надо было лучше готовиться зимой. Я даже рада посидишь теперь за учебниками. Она придерживается тактики СД-8, но говорит «своими словами».
Сделанные общие замечания позволяют поставить и решить вопрос об идиоматичности как тактик, составляющих ситуацию, так и средств выражения, обслуживающих эти тактики. Если говорящий берет на вооружение народную (а не индивидуальную) тактику поведения в повторяющейся ситуации и если он придерживается клишированных (а не собственных, личных) разговорных средств, то имеющая место речемыслительная деятельность может быть названа идиоматичной. (В понимании идиоматичности мы не выходим за рамки общепринятого лингвистического истолкования распространенного термина.)
Идиоматика речемыслительной деятельности — это ее своеобразие, неповторимость, «лица необщее выражение». Общечеловеческие ситуации поведения распадаются, как мы думаем, на идиоматичные поведенческие и речевые тактики. Подкрепить этот тезис можно только контрастивным путем. Так, англичане, подобно русским, в ситуации утешения призывают «не поддаваться печали» (СД-4) Pve hurt my finger. — Never mind, I’ll kiss it better. I Sorry to hear you’ve failed your exam again, Sarah, but that’s the way the cookie crumbles. Лексикограф так комментирует эту фразу «That is the state of affairs and nothing can be done about it used when something unfortunate has happened. The phrase is American in origin». Из комментария ясно, что имеется в виду СД-4. Англичане избирают также тактику «жизнь продолжается» (СД-2); приведем выписку из того же словаря «It’s not the end of the world — it’s not really as bad as it seems used to bring comfort when someone has suffered a misfortune. It’s not the end of the world, Suzie, You’ll soon forget Peter and there are lots of other nice boys around! / We’d like to have won, but losing in the first round isn’t the end of the world». Получается, что хотя бы СД-2 и СД-4 в сфере тактик лишены идиоматичности по сравнению с английским языком. Что же касается средств выражения, то it is not the end of the world практически совпадает с русским Это не конец света!, поэтому точный перевод в этом конкретном случае лишает русский язык идиоматичности на фоне английского, но оборот that’s the way the cookie crumbles не может быть переведен на русский слово за словом, так что, если и нельзя говорить об идиоматичности тактик в двух этнокультурных общностях, все же можно видеть идиоматичность в двух языках.
Но бывают и идиоматичные тактики. Как и англичане, мы, русские, утешая, призываем не поддаваться печали, однако англичане специально подчеркивают важность внешнего вида. Мы говорим улыбнись, и это означает «прогони печаль». Сначала прогони печаль и как следствие этого улыбнись. Англичанин говорит Keep smiling!, и он фактически напоминает о приличиях, о необходимости хранить на лице приклеенную улыбку, даже если на душе скребут кошки. Перед нами не просто оптимистический подход, а именно акцент на необходимости «сохранять лицо». Ср. характерный пример, которым сопровождается толкование выражения в словаре Whatever troubles you may be going through, remember, «Keep smiling!» Вокруг этого пресловутого выражения Keep smiling! сложилась целая философия, так называемая философия удачи. Важно преуспевать, люди не любят неудачников, бедолаг, не доверяют им, не испытывают к ним сострадания, так что не подавайте вида, что вы несчастны, что вы в затруднении, что вас постигло горе. Если у нас сослуживцы, как правило, принимают участие в неприятностях коллеги, то в Англии такое участие имеет место не всегда, оно не типично, и коллега ведет себя так, чтобы ничего и не заподозрили. К подобной же тактике примыкает и выражение (Keep your) chin up! (букв. ‘выстави челюсть’). Как бы ни было тяжело, придавай лицу бодрое, упрямое выражение, чтобы никто не мог догадаться о твоей слабости.
Короче говоря, среди тактик утешения в Англии есть и такая «не подавай вида!» Для русских она нехарактерна, поэтому СД «не подавай вида!» можно считать для англичан (на русском фоне) идиоматичной.
С другой стороны, имеется немало поведенческих тактик, которые идиоматичны для русских (соответственно на английском фоне). Русский все время подчеркивает свое кровное (часто мнимое) родство с тем, кто горюет родной ты мой!, родненький!, родименький!, доченька моя!, сестрица!, браток!; англичанин никогда не изберет эту тактику.
Таким образом, в идиоматике речемыслительной деятельности обнаруживаются приметы места в разных странах и в разных языках (иногда и в одной стране, но на разных территориях) избираются различные тактики поведения в тождественных ситуациях. Отсюда, между прочим, возникает непосредственная связь с лингвострановедческим аспектом в преподавании иностранных языков, в том числе и русского языка иностранцам предметом рассмотрения в лингвострановедении как раз и являются особенности культуры, образа жизни народа, находящие свое выражение в специфике языка .
Теперь оприметах времени. Если обратиться к ситуации утешения в среде русских, но в прошлом веке, то в ней, несомненно, присутствовала тактика поведения, которую можно обозначить так «терпи за грехи!» Бабушка Алеши («Детство» М. Горького) в любой печали говорила внуку О-хо-хо! Грехи наши тяжкие! / Бог терпел и нам велел. Потерпи маленько! / Кого бог любит, того и наказует. / Наказание нам за грехи наши. / Посетил нас господь. Отсюда, кстати, фаталистическое отношение к беде не нужно стремиться ее избыть, напротив, надо терпеливо снести ее до конца. Если сейчас СД-6 мы назвали тактикой «все еще наладится», то в дореволюционной России (в традиционных семьях, подобных семье Кашириных) она заслуживала бы другого названия «надейся на бога!» Ср. Бог тебя не оставит! / He отчаивайся, на бога уповай! / Молись к божьему милосердию! (все примеры опять-таки из «Детства»).
Меняется время, меняется господствующая идеология — изменяются и тактики поведения, и клишированные средства выражения.
Если сейчас нам в совокупности учесть пpиметы места и приметы времени в идиоматике речемыслительной деятельности, то напрашивается вывод специфика разговорной речи производна от духовной атмосферы страны, от мироощущения народа, а это мироощущение всегда привязано к месту и времени, и поэтому попытка систематизации разговорно-речевых выражений фактически обернулась анализом народной (национальной, русской) психологии.
Надеемся, что дальнейшее продвижение на пути построения систематизации разговорных конструкций (а Н.Ю. Шведова говорит о необходимости создать «стройную систему») окажется интересным для серьезного подхода к такому трудноуловимому феномену, который скрывается под традиционным обозначением «русский дух».
Список литературы
1. Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров. Приметы времени и места в идиоматике речемыслительной деятельности
2. Шведова Н. Ю. Очерки по синтаксису русской разговорной речи. М., 1960.
3. Шведова Н. Ю. Особенности синтаксиса разговорной речи (Лекция на Меж-дународном семинаре преподавателей русского языка зарубежных стран.) М., 1964. С. 4.
4. Формановская Н. И. Функциональные и категориальные сущности устойчивых формул общения Дис. … докт. филол. наук. М., 1979.
5.. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Лингвострановедческая теория слова. М., 1980. С. 15
6. Manser M.H. A dictionary of contemporary idioms. London Pan Books Ltd, 1983. P. 31.
7. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Язык и культура Лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного руководство, 3-е изд., перераб. и доп. М., 1983.

«