Социальная идентификация общества

Курсовая работа по дисциплине Социальная психология
Социальная идентификация общества

Введение

«Садовый фрукт? Яблоко. Домашняя птица? Курица. Часть лица? Нос. Поэт? Пушкин. Ответы всех нормальных людей.
Привычки – это то, как привыкли вы. Стереотипы – это то, как привыкли все. А вы – вслед за ними. Потому что вас так воспитали.
Если вы человек воспитанный, вы знаете, что такое «возмутительно». Возмутительно, если молодой человек не уступил место бабушке. Ужас! Возмутительно, если бабушка не хочет тихо и порядочно вязать носки своему внуку, а собирается неизвестно с кем идти на байдарке в Карелию. Кошмар! Возмутительно, если друг оказался вдруг не со мной и не там, а хам.
Конкретный список возмутительных ситуаций, бывает, оспаривается в разных тусовках, но по большинству пунктов расхождений нет и о них известно главное все нормальные люди здесь возмущаются.
Тут возмущалась твоя мама, кричал твой отец, сердилась твоя бабушка – естественно, ты не покинешь их сомкнутые ряды. Тебя так воспитали – ты таким и будешь».

Механизмы развития личности и ее социального бытия
В отечественной психологии утвердилось положение о том, что личность развивается через «присвоение» своей «всесторонней» сущности «личность человека тоже «производится» — создается общественными отношениями, в которые индивид вступает в своей деятельности». Тем самым в психологии возникает проблема внешней детерминации, обусловливающей развитие и становление личности.
Л. С. Выготский разработал теорию, показывающую, как «через других мы становимся самим собой», «почему с необходимостью все внутреннее в высших формах было внешним», и доказал, что «вся высшая психическая функция необходимо проходит через внешнюю стадии развития, потому что функция является первоначально социальной. Это — центр всей проблемы внутреннего и внешнего поведения».
В связи с этим возникает вопрос о механизмах производства человека.
Психический механизм производства целостного человека имеет социальные детерминанты и представляет собой систему реакций и процессов, складывающих и преобразующих действий, состояний и структуры личности.

Механизмом присвоения отдельным индивидом всесторонней человеческой сущности является идентификация
В психологии идентификация представлена как процесс эмоционального и иного самоотождествления человека с другим человеком, группой, образцом.
«Мы будем различать интериоризационную идентификацию, которая обеспечивает само «присвоение» и «чувствование» в другого, а также экстрариоризационную идентификацию, которая обеспечивает перенос своих чувств и мотивов на другого. Только во взаимодействии эти идентификационные механизмы дают возможность индивиду развиваться, рефлектировать и быть адекватным социальным ожиданиям.
Идея «присвоения» сама по себе была бы механической , если бы она не была представлена в диалектическом единстве с идеей о внутренней сущности человека, его активности и зависимости обстоятельств от «самоосуществления индивида». Кроме того, человек как общественное животное только в обществе и может обособляться.
Люди творят обстоятельства и друг друга. Марксистское положение о том, что индивиды как физически, так и духовно творят друг друга, представляет человека в двух его ипостасях как объекта и субъекта деятельности. Даже по отношению к самому себе человек выступает с субъект-объективных позиций.
Механизмом отстаивания отдельным индивидом своей природной и человеческой сущности является обособление. Частный, не требующий особого внимания случай обособления — отчуждение.
Обособление — действие (внешнее и внутреннее) по значению глагола «обособиться». Обособиться — отделиться, выделиться из общего целого; занять особое положение.
Отчуждение — органичное для русского языка понятие. «У В. Даля 1) отчуждать- значит делать чужим, чуждым; удалять, отстранять, устранять; 2) отчуждаться- быть отчуждаемым, становиться как бы чужим; 3) отчуждение — действие обособления.
Идентификация и обособление здесь рассматриваются как диалектически связанные механизмы, по своей глубинной сущности находящиеся в единстве и противоположности».
Мы рассматриваем идентификацию как механизм отождествления индивидом себя с другим человеком или любым объектом. Идентификация есть непосредственное переживание субъектом (той или иной степени) своей тождественности с объектом идентификации. В свою очередь, обособление мы будем рассматривать как отстранение, стремление индивида выделиться из числа других, закрыться от объекта общения. Обособление есть непосредственное переживание субъектом той! или иной степени своей отстраненности от объекта обособления.
Объективно идентификация выступает как механизм «присвоения» индивидом своей человеческой сущности, как механизм социализации личности, а обособление- как механизм индивидуализации личности, Обратимся к анализу этих положений.
Идентификация как механизм социализации и индивидуализации личности
Происхождение механизма идентификации. Элементарною идентификацию — уподобление — мы можем найти в любом сообществе стадных (стайных) животных. Во-первых, детеныши имитируют действия, формы поведения взрослых особей. Среди приматов мы наблюдаем особенное «обезьянничание» молодняка в их отношениях со взрослыми. Это обстоятельство дает основание говорить о бессознательной идентификации и имитационном обучении у животных.
Во-вторых, описанные зоопсихологами, биологами и этологами врожденные формы поведения выступают для всех особей одного вида как сигнальные и одновременно идентификационные стимулы. Именно поэтому мы наблюдаем в животном мире такие формы поведения одной особи по отношению к другой, которые мы антропоморфно называем сопереживанием и соучастием.
В-третьих, в сообществах стадных (стайных) животных склонность к кооперации именно потому, что они объединены идентификационными отношениями. Тревога, защита, игры и др. происходят в соответствии с врожденными сигналами (позы, действия, звуки), которые идентифицируют состояния животных. Так, сигнал опасности, издаваемый одним животным, включает автоматически физиологические механизмы (расширение кровеносных сосудов, выброс глюкозы в печень, усиление сердечной деятельности, мышечная мобилизация и т.д.) не только у той особи, которая увидела эту опасность, но и у всех однородных особей, слышащих этот сигнал. Здесь происходит идентификация на биологическом, природном уровне — и все стадо мобилизовано к бою или бегству.
Крик боли одного животного также задает идентификационное состояние остальным особям того же вида, но здесь поведение не столь однозначно. То же мы будем наблюдать при звуках, издаваемых животными в состоянии возбуждения и т.п.
Таким образом, налицо определенные биологические предпосылки процесса идентификации у человека.
Роль идентификации в период предыстории человеческого общества была весьма значительной. Родовой индивид был погружен в поле родовой идентификации. Именно это было организующим началом «гармонии» рода. Родовое «Мы» определяло идентификационные отношения членов рода идентификация формировала склонность к кооперации, а необходимость кооперироваться развивала идентификацию, поднимая ее с биологического уровня на социальный.
Антропосоциогенез проходил под определяющим влиянием труда. Биологические стадные формы существования и биологические формы идентификации предков человека уступили место социальным отношениям. Теперь идентификация протекала не только на уровне врожденных сигналов, но и на социальном уровне, прежде всего в труде. Родовой ребенок отождествлял свои действия с орудийными действиями взрослого, он пытался подражать не только самому действию, но и его результату. Таким образом, продукт труда стал идентифицироваться с неким образцом. Постепенно развивался и родовой учитель. Первоначальная педагогика состояла в том, что учитель начал фиксировать внимание на своих действиях, предлагая ученику делать то же самое.
На заре человечества родовой человек был склонен одушевлять все свое окружение и отождествлять с собой все предметы, которые он видел. Идентификация стала развиваться и как способность приписывать свои особенности, склонности и чувства другим. Природа одухотворилась. Каждый предмет чувствовал, мыслил, становился опасным или дружественным. Надо было иметь его в виду постоянно, надо было угадать его желание.
Родовой человек, будучи человеком природным и телесным, становился существом социальным и духовным.
Идентификация отношения матери и младенца. Новорожденный ребенок современного человека сохранил этологические признаки лица, которые обусловливают возникновение защищающих форм поведения у матери. Кроме этого, у младенца очень быстро вырабатывается паралингвистическая знаковая система мимика, особенно улыбки, жесты, восклицания. Такие образования, значимые для общения, формируются на врожденной основе через присвоение ребенком идентифицирующегося поведения взрослого. Ребенок в первые недели уже способен подражать некоторым мимическим действиям, которые ему демонстрируют. При этом мать пристально всматривается в лицо своего дитяти, стараясь угадать возможности ребенка, идентифицируясь с ним, а затем как бы придвигает то, что есть пока нереализованная мимическая и душевная потенция, предлагая ему повторить возможные выразительные движения, эмоционально поощряя его.
Присвоенные младенцем элементы паралингвистической знаковой системы умиляют не только мать, но и большинство взрослых. Это своеобразие младенческой мимики действует воодушевляющее на взрослых людей, особенно на женщин (и тем более на маму). Они тут же стремятся вознаградить малыша эмоционально и ждут ответной улыбки. Ребенка учат эмоционально выразительному отождествлению с другим человеком с первых недель его появления на свет.
В свою очередь, та элементарная знаковая система, которой овладевает ребенок, стимулирует определенные реакции у матери. Очень часто мать начинает пользоваться детской мимикой и жестами для общения с ребенком. На этом уровне они отождествляют средства общения и достигают определенной степени идентификации. Ребенок сам начинает побуждать мать на улыбки и воспроизведение его жестов.
Улыбка младенца приводит мать в гармоническое состояние радости от общения с ним, и она воздает ему за любовь. Здесь отношения развивающейся взаимной идентификации, которая обеспечивает формирование у ребенка чувств доверия сначала к матери, а позднее и к человеку вообще.
Идентификационные отношения взрослого могут быть двух видов непосредственные и специально отработанные, предстающие в общении с детьми как техника воздействия с воспитательными целями.
Идентификационные отношения ребенка со взрослым и взрослого с ребенком способствуют эмоциональной причастности малыша к человеческому роду. Таким образом, реально механизм идентификации на социальном уровне начинает прививаться через присвоение ребенком идентифицирующего поведения другого человека путем подражания.
Межличностная идентификация (онтогенез и бытие). В онтогенезе личности овладение идентификацией как способностью приписывать свои особенности, склонности и чувства другим (экстрариоризационная идентификация), как способностью приписывать себе особенности, склонности и чувства других, а также переживать их как свои (интериоризационная идентификация), ведет к формированию механизмов социального поведения, к установлению отношений с другим человеком на положительных эмоциональных началах.
Развитие способности к идентификации определяет формирование социально значимых свойств личности, например, таких, как способность к сопереживанию (сочувствию и сорадости) и активному нравственному отношению к людям, к человечеству, к самому себе.
Идентификация в качестве техники общения ложится в основу демократического стиля воздействия взрослого (воспитателя, учителя) или группового лидера.
Установлено, что в условиях демонстрируемой идентификации повышаются настроение, самооценка и социальная активность ребенка он общается с группой на уровне рефлексии и сопереживания. Идентификация как стиль общения обеспечивается формированием позитивных идентификационных личностных качеств. При этом общение со сверстниками выступает как школа социальных отношений — ребенок практикуется в действиях, присвоенных им от взрослого.
В отношениях со взрослыми и сверстниками ребенок не только принимает на себя роль другого, но и идентифицируется с ним, усваивая тип его поведения, его чувств и мотивов или приписывая другому собственные мотивы.
Перенос собственных чувств и мотивов на другого — типичная форма экстрариоризационной идентификации. Она становится свойственной ребенку на ранних этапах онтогенеза.
В детстве приписывание своих чувств и мотивов другому человеку или предмету проявляется очень ярко. Из непосредственных наблюдений детей в специально созданных ситуациях видно, сколь велика готовность ребенка, переносить свой эмоциональный опыт на другого человека или неодушевленный предмет. Поэтому ребенок легко идентифицируется с куклой или с другой любимой игрушкой кукле он приписывает то или иное состояние, которое известно самому малышу (экстрариоризационная идентификация), затем ребенок интериоризируется с этим состоянием куклы и действует в игре от имени куклы и от своего имени. Не только сюжет, но и переживания идентификационных состояний захватывают ребенка и придают игре особую значимость.
Развитие способности к идентификации дает ребенку возможность различать и распознавать эмоции и чувства другого, а позднее соотносить их с эталонным нормативным поведением.
Идентификация как феномен социогенеза личности, как механизм, определяющий бытие личности, имеет двойное воздействие на развивающегося индивида. С одной стороны, идентификация обеспечивает присвоение многообразных психических действий, формирует способность к установлению положительных взаимоотношений с людьми, ведет к развитию социально значимых личностных качеств. С другой стороны, идентификация может привести к растворению индивида в другом человеке, выхолащиванию индивидуального.
В условиях разумного воспитания социальное развитие человека идет в направлении формирования личностных качеств, обеспечивающих успешное существование индивида в группе и группы в целом.
Идентификация обеспечивает усвоение конвенциональных ролей, норм, правил поведения в обществе.
Первое рождение личности обусловлено присвоением структуры самосознания, как уже об этом говорилось ранее, свойственной любому социализированному человеческому индивиду в любой человеческой культуре независимо от уровня развития производственных отношений (сказанное относится к самой структуре, но не к содержанию ее наполняющему). Присвоение структуры самосознания осуществляется через механизм идентификации. В онтогенезе личности происходит идентификация с именем, со специальными образцами, развивающими притязания на признание, с полом с образом «Я» в прошлом, настоящем и будущем, наконец, с теми общественными ценностями, которые обеспечивают бытие личности в социальном пространстве и дают ей возможность присвоить общественные нормативы прав и обязанностей.
Второе рождение личности связано с формированием мировоззрения с построением связной системы личностных смыслов. Активная воля, организованная мировоззрением в социальном проявлении индивида оценивается как самостоятельность. Здесь механизм идентификации действует на эмоциональном и когнитивном уровнях. Развитая личность ориентируется на идеологию, мировоззрение и прогнозирует себя в будущее, формируя идеальный образ своей жизненной позиции, эмоционально и рационально идентифицируется с ним и стремится соответствовать этому образу.
Идентификация в искусстве. В филогенезе человеческого рода, в мифологическом сознании людей доклассового общества предметы и явления природы, боги, герои, демоны, духи и пр. были наделены теми же свойствами и способностями, что и человек. Только так, через идентификацию с неизвестным, родовой человек мог проникнуть во внутренние свойства этого неизвестного. Отождествление другого с собой давало возможность хоть как-то понять этого другого.
Вытеснение из себя этих свойств и возложение их на другого позволяло лучше разобраться не только в этом другом, но и в себе самом. Антропоморфизм — форма идентификации, позволяющая своеобразно познавать мир.
На современном уровне развития человеческого познания антропоморфизм уже не может представлять собой действенную силу освоения мира. Для этого мир нашей планеты достаточно изучен. Но первоначальные «наивные» формы идентификации нужны человечеству.
Во-первых, развитие человека в детстве базируется на тех механизмах, которые существовали в начальный период развития человеческого рода.
Во-вторых, специфика искусства требует от автора переживания своей тождественности с другим, приписывания своих особенностей, свойств, чувств другим и способности отождествляться с особенностями, свойствами и чувствами других.
Процесс идентификации — неотъемлемая черта художественного творчества. Для примера обратимся к творчеству Уолта Уитмена. Как пишет К. Чуковский, «слово «идентичность» (identify — одинаковость, тождество)- любимое слово Уолта Уитмена. Куда ни взглянет, он видит родственную близость вещей, все они сделаны из одного материала. И дошло до того, что какую вещь не увидит, про всякую говорит это — я!». В этом его восклицании живое чувство своей идентичности с миром, и ощущение это он делает своим поэтическим приемом.
У. Уитмен стремится довести свое сорадование, сострадание, сочувствие до полного слияния с другой личностью, тем расширяя пространство и время. Он обращается к еще не родившимся, к далеким потомкам, которые будут жить в будущем и которые уйдут, как и он, но не в небытие, а в новые грядущие поколения. Поэтическая идентификация учит человека жить не только «между башмаками и шляпой», а быть поистине целостным человеком.
Обособление как механизм социализации и индивидуализации личности

Происхождение механизма обособления. Реакцию бессознательного обособления можно наблюдать в любом сообществе стадных (стайных) животных. Несмотря на то, что эти животные объединены в стадо (стаи), они и внутри этого объединения действуют обособленно каждый стремится занять более высокое иерархическое место, каждый устремлен к пище и биологическому комфорту для себя. Такое естественное, природное обособление каждого отдельного животного в стаде (стае) создает предпосылки к выживанию каждого представителя вида.
Среди приматов мы чаще наблюдаем обособление. Животное, поедающее лакомство, отворачивается от остальных, чтобы другие не отняли у него еду. Вожак отнимает у членов стада все, что мало-мальски привлекает его внимание. Агрессия — особая форма обособления. Животное в этом состоянии сигнализирует остальным, что оно небезопасно. Реакция агрессии чаще всего является реализацией потребности в обособлении.
Реакции, сигнализирующие о стремлении животного к обособлению, проявляются через враждебные позы, действия, звуки. Животное может обособиться от членов стада. Но есть случаи обособления стада от животных других видов или от чужих своего вида. В этот момент все животные стада объединяются в общем стремлении к удалению пришельца-врага.
Таким образом, в животном мире мы находим некоторые биологические предпосылки к обособлению человека.
В период предыстории человеческого общества обособление играло весьма значительную роль. Родовой индивид был погружен только в поле родовой идентификации. «Мы» — реально существующая, малая по численности первобытная родовая общность, в которой, прежде всего, развивался механизм идентификации. Всякие другие — «Они». Род стремился обособиться от «Они», так как последние несли в себе опасность разрушения рода. В отношении рода со всеми «Они» обособление всякий раз приобретало форму отчуждения, выражаемого в агрессии. По существу, первоначально это было близкое к животному отчуждение.
Антропосоциогенез, как мы говорили выше, проходил под определяющим влиянием труда. Социальные отношения людей в рамках развивающегося труда объединяли их в идентификационных действиях и требовали появления рефлектирующего обособления, необходимого для следования за развивающимися родовыми законами (табу), для успешного овладения орудиями труда и всей остальной родовой культурой.
В самом деле, чтобы освобождающийся от биологических форм поведения человеческий род смог сохраниться в этом мире, необходимо было создать законы, равные по неукоснительности природным стимульным поведенческим формам. Такими законами стали родовые табу.
Сызмальства подрастающее поколение идентифицировали с родом. Определяющее значение в этой родовой идентификации имело табу. Нарушивший табу автоматически отчуждался от рода. Если соблюдение родовых правил обеспечивало индивиду родовую идентификацию, кооперацию во всех ее видах (разделение крова, пищи защиту от чужих и пр.), то нарушение этих правил отторгало индивида как чужого. Он изгонялся, он переставал быть своим. Нередко род уничтожал отступника, демонстрируя определенный максимализм. Так, через крайние формы обособления — через отчуждение — у индивидов формировалось понимание необходимости родового долга, и одновременно осуществлялся контроль.
Управление родом принадлежащими к нему индивидами (каждый «как все») имело непреходящее значение именно оно обеспечивало выживание небольших по численности групп людей в экстремальных условиях, когда человек должен был противостоять бесконечно огромному миру.
Социальное бытие рода, особенно трудовая деятельность, требовала не только воспроизводства родового опыта, но и каких-то нововведений. Распределение труда, разделение родовых функций требовали большей индивидуализации людей, выделения, осмысливания родом их достоинств и недостатков.
Очевидно, на этом этапе родового развития человека появляется некий прообраз имени — индивидуального знака родового человека. Этот знак присваивался каждому индивиду по различным законам. Синкретическое мышление не могло сразу породить систему имянаречения. Одни индивиды получали прозвища за свои родовые деяния (подвиги на охоте, создание улучшенного орудия и пр.), другие — по ассоциациям, связанным с рождением, с каким-либо событием, запечатленным в сознании рода, и т.д. Как бы то ни было, индивидуальный знак уже выделял человека из его родового «Мы», индивидуализировал, обособлял.
Получив имя, родовой человек получал и точку отсчета своих поступков и деяний. Это было начало социального разрешения на индивидуализацию, на обособление.
Однако табу требовало неукоснительного следования предписаниям рода. За каждым следил не только его род, но и более могущественный, чем человек, тотем. Тотем в представлении родового сообщества — праотец этого рода. Тотемом мог быть неодушевленный предмет или животное (но в родовом сознании он был одушевлен), реже — явление природы. Каждый род носил имя своего тотема — духовного покровителя.
Родовое сознание порождало нормативность и создавало социального контролера — тотем. Нарушение табу отдельным индивидом требовало сиюминутной расправы с ним рода.
Табу держало род в готовности к противостоянию всему враждебному. Это — жесткая обязанность, перворожденное в сознании человека «Надо!», которое обеспечивало выживание отдельного индивида и всего рода. Табу формировало волю человека и дисциплинировало его по законам социального бытия. Но табу создавало и обязанности, права самого рода, не выделяя индивида.
Труд начал индивидуализировать человека в социальном отношении. Наиболее способные создавали не только улучшенные орудия, не только превосходили других в трудовой деятельности, но и ощущали необходимость улучшения социальной системы рода. Если успехи в первых деяниях были очевидны (например, появлялось больше добычи в результате использования улучшенного орудия), то новаторство в социальной области воспринималось как отступничество. Тот родовой индивид, который, несмотря на ожидаемую кару, стремился к нововведениям в социальном плане, был поистине не только новатором, но и подлинным революционером, прообразом личностного начала в человеке. Сколько их было, безымянных теперь «родовых отступников», — в действительности истинных перволичностей!
Для того чтобы родовой человек предпринял попытку ввести новаторские идеи в родовую социальную систему, он должен был не только породить эту идею, но и найти в себе силы обособиться от родовых табу, тотема и самого рода. И это обособление было уже качественно новым по сравнению с отчужденной агрессией к чужому племени.
Обособление ребенка матерью. Идентификационные отношения матери с ребенком организуют у него социальные потребности в положительных эмоциях, притязание на признание и чувство доверия к людям. Через механизм идентификации, как мы уже об этом говорили, осуществляется присвоение из социума всех достижений человечества высших психических функций, ценностных ориентаций и др.
Идентификация — механизм уподобления. Однако мать хочет творить свое дитя как индивидуальность. Поэтому наряду с развитием своего малыша через уподобление, человеку вообще, выступая как посредник между социальным бытованием человечества и психическим бытием своего ребенка, она творит также и его способность к обособлению, ибо эта способность завершает создание полноценного человека как личности.
Мать называет свое дитя по имени сразу же после его рождения. Это обращение по имени входит в бессознательную сферу младенца вместе с положительными эмоциями матери. Здесь идентификационные механизмы работают на бессознательном уровне. Однако младенец, погруженный в поле материнской идентификации, которая обеспечивает его социальное дозревание, скоро прекращает свое инфантильное существование. Мать сама организует ситуации, которые учат ребенка необходимому для его нормального развития обособлению. Мать говорит «Сам сделай!», «Сам мой ручки!», «Сам ешь!», «Сам оденься!» и т.д. Это «Сам!» — социальное доверие,- социальная необходимость, которой добивается мать с надеждой и уверенностью в состоятельности своего дитяти.
И малыш награждает мать и всех близких, когда заявляет «Петя сам!», «Я сам!», «Я хочу!», «Я не хочу!», «Я буду!», «Я не буду!» и многое другое.
Обособление ребенка творит его личность. Теперь уже он берет на себя ответственность за свою самостоятельность. И не важно, что вначале его ожидают неудачи, — он начинает формировать свою собственную внутреннюю позицию.
Присваиваемые механизмы идентификации и обособления определяют самоощущение ребенка, ощущения им других людей и взаимодействуют с этими же механизмами в его социальных контактах с другими. С первых лет жизни ребенок начинает развиваться как личность.
Обособление как механизм развития и бытия личности. В онтогенезе личности овладение обособлением как способностью выделиться из общего, осознать личностью свою собственную нерасторжимую целостность и индивидуальность ведет к формированию механизмов социального поведения, развития и бытия личности.
Обособление — прежде всего механизм установления с другим человеком отношений на социально приемлемых началах, дающих возможность общающимся сохранять свою индивидуальность, чувство собственного достоинства и тем самым реализовывать свои притязания на признание.
Обособление в качестве техники профессионального общения ложится в основу демократического стиля воздействия взрослого — на детей; лидера — на членов группы и др. Крайняя степень обособления — отчуждение — может иметь место и в демократическом стиле как способ выражения негативного отношения к тому или иному происшествию (поступку) или асоциальному суждению. Отчуждение в авторитарном стиле хотя и организует дисциплину в группе, но оно непродуктивно в плане субъективного самочувствия членов группы, а также в плане развития каждой личности. Отчужденный стиль воспитателя рождает или аналогичный, идентифицирующийся с ним, агрессивный тип личности, или тревожную и робкую личность.
Обособление как феномен социогенеза личности, как механизм, определяющий бытие личности, имеет двойное воздействие на развивающегося индивида. С одной стороны, обособление возлагает на личность индивидуальную ответственность за себя. С другой стороны, обособление может привести к отчуждению как социальной холодности.
В условиях разумного воспитания социальное развитие человека идет в направлении личностных качеств, обеспечивающих успешное существование индивида в группе и группы в целом. Если идентификация обеспечивает усвоение конвенциональных ролей, норм, правил поведения в обществе, то обособление позволяет присваивать «внешнее через внутреннее». Именно обособление индивидуализирует присвоенное поведение, ценностные ориентации и мотивы человека.
И хотя каждый индивид присваивает структуру самосознания через идентификационные механизмы, обособление определяет индивидуальное развитие каждого звена этой структуры.
Уровень первого рождения личности — присвоение структуры самосознания — происходит не только через механизм идентификации. Присвоенные звенья структуры самосознания наполняются индивидуально окрашенным содержанием и закрепляются в личности благодаря ее способности к обособлению. Конечно, и сама идентификация избирательна внешние воздействия всегда опосредуются внутренним содержанием, позицией личности. Но способность к обособлению — это прежде всего позитивная способность к удержанию, защите, сохранению индивидуального. Поэтому-то так категорично звучит инфантильная формула структуры самосознания «Я — Петя — хороший — мальчик — был, есть, буду — должен — имею право».
Уровень второго рождения личности, как мы знаем, связан с формированием мировоззрения. Активная воля, организованная мировоззрением в социальном проявлении индивида, есть самостоятельность. И хотя этой самостоятельности личность учится через примеры значимых лиц, с которыми она идентифицируется, самостоятельность непременно требует способности к обособлению.
На этом этапе развития личности механизм обособления действует на эмоциональном и когнитивном уровнях. При взаимодействии с другими личность с высокой культурой социального общения «сохраняет свое лицо» не только на эмоциональном, но и на рациональном уровне. В крайних случаях деривация личности (ее ценностной сферы, например), естественная форма обособленности, заменяется отчуждением. Если отчуждение возникает на бессознательном уровне и это влечет за собой агрессию, эффективность, то это вредит личности. Если на этом же эмоциональном фоне личность в состоянии управлять своими эмоциями и демонстрировать отчуждение на рациональном уровне, то мы говорим об эмоционально устойчивой личности.
Взаимодействие идентификации-обособления и типы личностей

Общие положения. Взаимодействие индивида и общества понимается в науке неоднозначно — это обусловлено исходными философскими позициями. Целый ряд направлений рассматривает так называемую социализацию человека как насилие над его истинной природой.
Согласно психоаналитической концепции социальное развитие ребенка осуществляется через его идентификацию с родителем того же пола, что и ребенок, а в его лице — с моральными требованиями общества. При этом взрослый для ребенка — абсолютный авторитет; ребенок ощущает свою неполноценность в сравнении с ним и потому постоянно тревожен. Кроме того, согласно 3. Фрейду, социальному развитию ребенка способствует идея Бога, с которым он также идентифицируется. Идентификация приводит к тому, что «дикий, запуганный ребенок становится социальным, нравственным и поддающимся воспитанию».
Идеи 3. Фрейда были развиты в работах К. Юнга, А. Адлера, Э. Фромма, а также М. Клейн, А. Фрейд, К. Хорни и др. В этих же традициях рассматривали идентификацию Ж. Лакан и его последователи. В том направлении развивал свою концепцию Т. Харрис. Маленький ребенок, пишет он, живет с ощущением тревоги, которое складывается у него из общения со взрослым. Поэтому он заявляет «Я неблагополучный». Дело в том, что детская закомплексованность очень прочно записывается в мозгу. Чувство неполноценности, которое проявляется у взрослого, — это последствия того, что он испытал, когда был ребенком.
Трактовка социального развития в русле психоаналитического направления обычно исключает влияние других взрослых, кроме родителей. Идентификация, по существу, рассматривается как катализатор спонтанных взаимоотношений ребенка и взрослого, вырабатывающий у ребенка негативную позицию по отношению к взрослому и комплекс неполноценности. Такое понимание есть лишь частный случай идентификации при неблагополучном развитии ребенка, а ведь идентификация — универсальное свойство человека. К сказанному следует добавить, что развитие цивилизации предстает в трактовке 3. Фрейда и его последователей как процесс отчуждения от непосредственных жизненных влечений человека, а культура — как нечто чуждое и враждебное его естественным устремлениям.
В теории западных авторов идея насилия человека над собственной природой в процессе социализации опирается не только на понятие идентификации. Буржуазные исследователи широко пользуются и понятием отчуждения. Оно переливается из философии А. Шопенгауэра и Ф. Ницше, из феноменологии М. Хайдеггера и Ж.-П. Сартра и психоаналитических работ 3. Фрейда в современную зарубежную психиатрию, социологию и социальную психологию.
Так, например, «для М. Хайдеггера отчуждение — это способ бытия в условиях социума, это обезличивание человека в условиях отчужденных общественных норм поведения, когда каждый уподобляется каждому. Преодоление отчуждения, по М. Хайдеггеру, может произойти лишь в результате освобождения индивида от социальной зависимости. Эта идея идет еще от Ф. Ницше, утверждавшего «Необходимо уничтожить мораль, чтобы освободить поток жизни».
Все указанные направления наполняют понятие отчуждения исключительно отрицательным содержанием, настаивая на том, что отчуждение возникает в результате социального развития как нечто сковывающее свободу личности, ее потребности и достоинство. Если посмотреть на проблему социального развития с иной точки зрения, то оно представляется в более оптимистическом свете. По существу, понятия идентификации и обособления (отчуждения) в том виде, в каком они представлены в указанных выше направлениях, отражают неправомерное противопоставление интересов личности и общества. Но личность не может развиваться вне общества она социализируется (присваивается) через идентификацию и индивидуализируется через обособление.
История развития цивилизации свидетельствует о том, что, несмотря на существование самых противоречивых концепций, пытавшихся раскрыть смысл человеческого бытия, общество всегда нуждалось в самостоятельной и активной личности, а личность — в гармоническом взаимодействии с обществом. Так было во все века, и это обстоятельство обусловило формирование определенного механизма в генезисе развития человека.
Идентификация и обособление — это и есть два равноценно значимых и одновременно диалектически противоречивых элемента пары единого механизма, развивающего личность и делающего ее психологически свободной.
Общая направленность социального развития такова, что в индивидуальном генезисе первоначально возникает готовность к идентификации с другим человеком. Обособление начинает проявляться в социальной ситуации, требующей от индивида отделения от других, отстаивания своего «Я». Так возникает механизм, регулирующий поведение личности в обществе идентификация и обособление.
Производные от основной пары (конформность — самостоятельность, сопереживание — зависть и др.) получают свое развитие в специфических социальных ситуациях из ситуативно возникающего поведения в определенных условиях складываются свойства личности.
В структуре личности превалирующий член пары определяет личностные характеристики. В крайнем выражении каждый член пары асоциален. Развитие личностных качеств на основе идентификации и обособления обусловлено врожденными предпосылками, социальными условиями (взаимоотношения с родителями, с окружающими взрослыми и сверстниками, содержание деятельности) и внутренней позицией самого индивида. Именно от них зависит, будет ли человек более идентифицирующимся, или более обособляющимся, или безучастным.
В обыденной человеческой жизни идентификация и обособление постоянно регулируют действия, поступки, потребности и состояния человека.
Так, во-первых, сензитивный индивид может легко заражаться состоянием другого человека, он как бы начинает смотреть на мир его глазами.
Во-вторых, в одинаковой ситуации с кем-то индивид может идентифицироваться, а от кого-то обособиться и даже отчуждиться; причем
это может происходить на бессознательном и сознательном уровнях. Когда этот выбор для индивида не однозначен, у него возникает чувство тревоги.
В-третьих, у индивида может появиться потребность в идентификации с кем-то в ситуации, когда от него, напротив, требуется оставаться обособленным (отчужденным). В этом случае не только обстоятельства решают за него, как должно поступить, но и сам он берет на себя ответственность за выбор линии поведения. Поступая в соответствии с тем, как «надо», он тревожен, поступая, как ему подсказывают эмоции, он также тревожен.
В сплоченной социокультурной группе ее члены эмоционально идентифицированы, в сфере ценностных ориентаций наблюдается единство; совместная деятельность соединяет членов группы в чистой «радости общения» и в радости совместной деятельности. Здесь, в нормальной ситуации, идентификация и обособление осуществляются без тревоги.
Акцентировка членов пары «идентификация-обособление» имеет сложную обусловленность. Этим объясняется то, что индивид может развиваться в трех направлениях
1) постоянной гиперболизированной, ярко выраженной готовности к идентификации с другими индивидами;
2) обособления (отчуждения) от других индивидов;
3) гармоническое взаимодействие членов пары в соответствии с внутренними потребностями личности и социальной необходимостью.
Развитие личности через механизм идентификации-обособление — сложный противоречивый процесс.
Сама природа человека двойственна. Мы идентифицируемся с животным, растением, игрушкой, но мы же, обособляясь (отчуждаясь), в силу объективных требований бытия человека убиваем животное, срываем растение, перестаем одухотворять игрушку.
Идентификация-обособление для каждого человека имеет разное значение, у каждого — разное содержание переживания в зависимости от того, с кем строятся отношения. С близкими людьми мы идентифицируемся иначе, чем с чужими, но обособляемся, отчуждаемся от своих иначе, чем от чужих.
В разные моменты жизни мы то «теплее», то «холоднее».
Любовь — всегда идентификация в высшей степени. Ненависть — всегда отчуждение. Но человеку несвойственно жить в этих крайних состояниях. Ни один барометр не измерит степени человеческих идентификаций и обособлений. Это постоянно действующий механизм, работающий на бессознательном и сознательном уровнях.
Идентификация-обособление может функционировать в зависимости от социальных ожиданий и вопреки им. В одних случаях этот механизм поднимает человека до вершин человечности, в других — опускает до самых темных глубин человеческой низости.
Опыт после первого интервью
Самое страшное – учеба ради зачетов.<<Если не возьмете интервью к 7 декабря, поставлю неуд. ,можете тогда на экзамен не приходить. Да, объем не менее 7 листов, а то снижу оценку…>> и так далее. Нас заставляют учиться ради зачетов.
Вот и мое первое интервью было ради себя, ради моего благополучия. Совсем не думала о респонденте, только крутилось в голове» через неделю сдавать». Страшный приговор (поставлю двойку) заставлял так думать.
Моя любимая соседка – БабЗинушка. Она всегда была спасителем в моей учебе, и на этот раз она не отказалась помочь… « Это что, ты меня опрашивать будешь?
Ну не опрашивать, я с вами должна побеседовать. Задание такое.
Ну ладно, давай» и я начала железным голосом серьезный допрос. Вопросник был составлен очень странно сначала «где бы вы хотели жить?», затем « в чем ваш смысл жизни?». Я смотрела в блокнот и быстро записывала. Читала вопрос и опять записывала. Диктофона не было, так как у меня, его просто нет. И поэтому у меня была задача записать слова за БабЗиной. я слушала, но не слышала, просто записывала, а смысл не понимала. Так продолжалось полчаса. Я прочитала предпоследний вопрос, не глядя на респондента. Но то ,что я написала нельзя было растянуть даже на 4 листа. Надежда была на последние вопросы. И тут тишина. Мне респондент ничего не диктовал. И первый раз за допрос я подняла глаза на мою маленькую БабЗинушку. Она плакала. Я испугалась, у меня было состояние ужаса. Вдруг я стала понимать, что происходит. За что я такая грубая с напуганной старушкой? Она увидела меня первый раз такой равнодушной. Я даже не услышала, как она мне начала рассказывать про свою дочь, и что у нее сейчас «беда». А я, не обратив на это внимание, стала задавать следующий вопрос.
Бабушка, вытирая слезы «…сейчас продолжим. Ты меня прости, дуру старую, испортила я тебе твою интервью». Я подбежала к ней, стала успокаивать. Да, я даже и не знала, что нужно было делать, я была в растерянности.
Мной управляет система, ставит рамки, контролирует 7 декабря и 7 листов. Нам не объяснили, как надо относиться к интервью. Что можно своим поведением навредить человеку. Не то что испортить поле, а напугать, обидеть, заставить чувствовать себя некомфортно.
До первого интервью я думала, что антрополог-исследователь – это человек с красивой черной ручкой и блокнотом. Человек, который все время что-то спрашивает как надоедливый журналист. Я не хотела быть такой и старалась быстрее закончить. А оказалось, что мой милый респондент доверил мне кусочек себя, своих проблем и переживаний. Я не оценила это.
Как противный лектор с плохой дикцией, бурчала себе вопросы под нос. Сама не люблю, когда студенты становятся серой массой для преподавателей. Как для меня стала БабЗина – серым респондентом, а не яркой личностью с красочной историей.
Я долго винила себя. Но теперь я не учусь ради зачетов если заинтересовалась – «ныряю с головой». Моя инициация прошла успешно. Этот день не стал обыкновенным.
Отчет по интервью на тему яркое событие в вашей жизни
Я договорилась о встрече заранее, чтобы человек подготовился и внес меня в свои планы. Светлана (имя изменено) , женщина 44 лет, работает на заводе, как многие граждане в России. Имеет высшее образование, но работает не по специальности « где смогла устроиться». Светлана с мужем Евгением (имя изменено) воспитывает двух детей старший – сын, и младшая – дочь.
Любимое место в квартире у Светланы – это кухня, куда она меня и пригласила « Приходи сегодня вечером. Я блинов напеку, и мы с тобой побеседуем». Я по телефону предупредила, что интервью будет записываться на диктофон. Когда я пришла, меня встречало все семейство. Я почувствовала себя даже очень жданным гостем. Мы (я, Светлана и ее сын, Олег) прошли на кухню. Я спросила ее « Светлана Викторовна, как вы хотите составить письменное или устное разрешение?» перед этим я объяснила, где и для чего будет использоваться информация. Женщина согласилась на устную форму « договора». Сын вышел, и мы начали интервью.
Она как-то неуверенно стала говорить . Мне тоже было некомфортно, так как я не могла создать легкость общения. Через минут 5 сын зашел обратно и сел в углу. Сначала я подумала, что посторонний человек помешает (так нас учили). НО Светлана почувствовала себя уверенней, и рассказ начал литься. Она вспомнила, как в студенческие годы ездила в лагерь в Эстонию. За разговором Светлана посадила нас за стол, стала угощать снастями, ну, в общем, вела себя очень раскованно, и вскоре она забыла про диктофон.
«В советские годы было очень трудно уехать из страны по путевке. Эти путевки доставались детям, чьи родители занимали руководящие посты». А тут Светлане посчастливилось выиграть путевку на три недели в Эстонию. Там у них подобралась компания, которая участвовала во всех конкурсах и занимала первые места. Светлане удалось увидеть кусочек запада. В студенческие годы Светланы в «Советском союзе юноши и девушки покупали те же самые вещи, что и их старшие сограждане, танцевали в тех же клубах, что и родители, поклонялись общим певцам и одевались практически так же».
«В те годы страны Запада вступают в полосу экономического подъема. Выросло материальное благосостояние родителей, и они стали выделять своим детям больше средств на карманные расходы. На это моментально откликнулись предприниматели. Расширилась сеть молодёжных клубов, дансингов, баров, выросли тиражи журналов и книг для молодежи, объемы производства товаров широкого употребления». Поэтому для Светланы это очень яркое впечатление.
«Нам необходима группа сверстников, которые сталкиваются с теми же самыми проблемами, имеют такие же ценности и идеалы». Компанию, о которой рассказывала Светлана, сплотило общее положение в чужой стране, одинаковые условия и похожие впечатления. Независимость и свобода – это черты «взрослой» субкультуры. « Нам было весело. Мы жили без родителей, делали, что хотели. Жили в свое удовольствие». Они чувствовали себя взрослыми.
Светлана характеризовала это время как «самое – самое…». Самая любимая площадка, самое первое выступление, самый романтический вечер. Об этом вечере я расспросила по больше. Она разрешила об этом написать.
Светлана говорила шепотом, это была ее сокровенная история. Сын к этому моменту вышел, а блины были отставлены в сторону. Мы с ней шептались как лучшие давние подруги. История началась.
Они познакомились на дискотеке. Виктор приехал из Советского союза и остался здесь жить. В Эстонии он уже жил два года. Ему было очень интересно общаться со Светланой, ведь она приехала из СССР. Первый вечер они только и говорили о Родине. Светлане казалось, что Виктора она знает очень давно. « Мы с ним так говорили, как будто вечность знакомы – обо всем». С каждым вечером Светлане и Виктору было сложнее расстаться. И в последний день Виктор сделал Светлане предложение выйти за него замуж. Не ответив, Светлана уехала домой. Он ей звонил, хотел приехать « но тогда было не принято, чтобы парень приезжал к девушке в гости. Да я еще к тому же стеснительная была и родителям никак не могла рассказать, что меня замуж зовут». Когда он звонил, Светлана молчала в трубку. «Это был сложный период для меня. Я была слишком замкнута». В скором времени родители нашли жениха Светлане. Она вышла замуж за Евгения. А через неделю после свадьбы Светлане сказали, что Виктор погиб. « Как говориться, слюбится ,стерпится. Вот и я так живу. Я не жалуюсь, но мне кажется, что моя жизнь прошла бы по другому, если бы …». Она задумалась.
Евгений вошел в ее жизнь не случайно. Он помог ей пережить смерть ее первой любви. Он опора во всех делах. Светлана вышла замуж не по любви, но с какой нежностью она говорит о нем, ждет его после работы, готовит ему ужин. « все произошло к лучшему». Ей грустно только об этом вспоминать, но это не мешает ей в общение с семьей. Ей уютно и комфортно с любящими ее людьми.
«Развитие личности через механизм идентификации-обособления – сложный противоречивый процесс. Сама природа человека двойственна. Мы идентифицируемся с животными, растениями, игрушкой, но мы же, обособляясь, в силу объективных требований бытия человека убиваем животное, срываем растение, перестаем одухотворять игрушку».
Идентификация-обособление для каждого человека имеют разное значение, у каждого – разное содержание переживания в зависимости от того, с кем строятся отношения. С близкими людьми мы идентифицируемся иначе, чем с чужими, но обособляемся, отчуждаемся от своих иначе, чем от чужих.
В разные моменты жизни мы то «теплее», то «холоднее».
«Любовь – всегда идентификация в высшей степени. Ненависть – всегда отчуждение. Но человеку несвойственно жить в этих крайних состояниях. Ни один барометр не измерит степени человеческих идентификаций и обособлений. Это постоянно действующий механизм, работающий на бессознательном и сознательном уровнях
Идентификация-обособление может функционировать в зависимости от социальных ожиданий и вопреки им. В одних случаях этот механизм поднимает человека до вершин человечности, в других – опускает до самых темных глубин человеческой низости».
Формальности, которые надо было соблюсти сначала, не помешали выйти на непринужденный разговор. Светлана восприняла меня как врача, специалиста, перед которым нужно робеть. Адаптироваться ей помог сын, присутствие которого нисколько не помешало. Конечно же, благоприятно повлияла обстановка, ее обычная среда. Мне было очень приятно с ней общаться, кроме момента, когда она начала рассказывать свою романтическую историю. Я почувствовала некий дискомфорт, как будто залезла в чью-то душу. Рассказывая, она смотрела мне в глаза, то есть именно мне рассказывала. А я первоначально знала, что все услышанное надо будет выносить на суд.
Мне бы хотелось научиться правильно реагировать на такие истории. Конечно, надо создавать простоту общения, помогать человеку раскрыться. Но что мне делать с его сокровенным? Как мне это описывать, что печатать, а что нет? Для меня это очень сложный вопрос.
К каждому интервью я готовлюсь заранее думаю, что мне одеть, что с собой взять, репетирую перед зеркалом, что я буду говорить, и как выглядит моя мимика. Для меня все важно. Чтобы респондент не понял, что находящийся перед ним исследователь-студент тоже боится и робеет, тоже сначала подбирает слова, и сердце у него бьется так же, как у респондента.
Не только антрополог может обидеть респондента, но и наоборот. Правда, у антропологов есть кодекс, а у респондентов нет. Но в основном исследователь и респондент находятся в равных условиях. Надо только научиться контактировать с друг другом.

Заключение

«Любовь бывает болезненной, и многие решают обойдемся-ка мы лучше без нее. Целее будем. Что тогда случаются с любовью? Отношения тогда становятся – внешними. Формальными. То есть отношения есть, но они меня – не задевают. Не трогают.
Так вроде бы и жить легче. Великое и щемящее чувство, к которому поначалу так стремилось сердце, разложено теперь на объясненные части, и уже видится толковый путеводитель, как свое получить и поменьше при этом потерять.
Вы наверняка можете таких людей если и не увидеть прямо сейчас, то, по крайней мере, вспомнить. Это и холодный сослуживец, которого раздражает все, кроме логики. Это и родственник, который морщится и уходит при виде ярких проявлений чувств. Это молодой человек, который все обращает в «прикол» и создает вокруг себя дымовую завесу абсурдной реальности. Это и агрессивный циник, и расслабленный «пофигист». И так далее.
И если мы все-таки выберем жить, то нам понадобятся в этой жизни близкие люди. Люди, к которым наша душа будет тянуться, рядом с которыми мы будем раскрываться такими, какие мы есть, зная, что нас – именно таких – здесь любят и ждут».

личность идентификация общество

Список используемой литературы

1.Кант Э. Критика чистого разума. М. Мысль, 1994.
2.Козлов Николай Книга для тех, кому нравится жить, или психология личностного роста. М. АСТ-ПРЕСС,2001.
3.Кравченко А.И. Социология. М. ACADEMA, 2002.
4.Леонтьев А.Н. Деятельность, сознание, личность. М. ACADEMA, 1975.
5.Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. М. ACADEMA,1959.
6.Молодежные движения и субкультуры Санкт-Петербурга соц. и антроп. анализ. СПб под ред. Костюшева В.В.,1999.
7.Мухина В.С. Возрастная психология. М. ACADEMA, 2002.
8.Мухина В.С., Хвостов К.А. Психодиагностика развивающейся личности. Архангельск ACADEMA,1996.
9.Петровский А.В. Психология развивающейся личности. М. под ред. Петровского А.В.,1987.
10.Пиаже Ж. Избранные психологические труды. М. ACADEMA,1969.
11.Скрынников В.Г. История молодежи. М. Наука,1997.
12.Собкин В.С. Старшеклассник в мире политики. М. ACADEMA,1997.
13.Фрейд З. Труды разных лет. Тбилиси кн.1,1991.

«