Устойчивое развитие России. Перспективы и угрозы

Устойчивое развитие России. Перспективы и угрозы

Устойчивое развитие России. Перспективы и угрозы
Залиханов М.Ч.
Риск и устойчивое развитие
Знаменательно, что в начале нового века в Министерстве по чрезвычайным ситуациям увидели связь между управлением рисками и устойчивым развитием. Это и хорошо, и плохо.
Хорошо, потому что эта связь есть и она крайне важна для России. Устойчивое развитие — это развитие без разрушительных кризисов и катастроф, влияющих на сценарий развития страны. Это такое развитие, когда детям и внукам мы передаем нашу страну в лучшем состоянии, чем получили ее от отцов и дедов. Поэтому управление риском — важнейшая часть стратегии устойчивого развития. Без одного нет другого. И мне очень приятно, что понимание этого появилось в вашем уважаемом министерстве.
Плохо это потому, что такое понимание возникло только сейчас. Много времени упущено. А времени, как известно, не купишь и не вернешь. У нас в стране до сих пор нет разумной концепции устойчивого развития, как серьезного, научно-обоснованного официального документа, основываясь на котором можно было бы строить стратегию и политику. У нас нет стратегии устойчивого развития, несмотря на многолетние разговоры по этому поводу. Думаю, что в таком положении дел есть доля нашей общей вины.
Имеющаяся концепция устойчивого развития Российской Федерации полностью игнорирует многие ключевые моменты. В ней уделено внимание экологическим вопросам, трудоустройству населения, но игнорируется проблемы защиты от природных и техногенных бедствий и катастроф. Конечно, экология и экономика очень важны. Но гораздо важнее люди. Их жизнь, здоровье и безопасность.
Каждая страна, как советует нам ООН, должна увидеть свои главные проблемы и выработать на этой основе свою концепцию устойчивого развития, свою доктрину и стратегию. Так вот в России, будем надеяться на это, придет время, когда можно будет думать о развитии. Сейчас же надо заботиться об устойчивости, о сохранении основных условий для нормальной жизни. Говоря вашим языком, о ликвидации возникшей чрезвычайной ситуации и о смягчении ее последствий.
Что же надо сохранить для нормальной жизни людей, для того чтобы у России был путь в будущее? Прежде всего саму Федерацию. Надо укреплять ее основы, а не расшатывать их. Например, мы видели к чему привела
“реструктуризация” “Аэрофлота”. Самолет стал транспортом для богатых. Множество мелких компаний не имеет денег на покупку самолетов и обновление парка. Отечественная авиационная промышленность уже много лет стоит без работы. Но кое-кто при этом без зазрения совести арендует “Боинги”. Думаю, не секрет, что в последние годы многократно сократились перевозки речным транспортом. Железнодорожные билеты подорожали почти втрое. Но ведь это путь к территориальному распаду страны!
По-видимому, в адрес вашего министерства на этой конференции прозвучит много похвал и лестных слов. Не умеют у нас без этого. Я бы сегодня отметил, что Ваше министерство, решая свои конкретные задачи, помогает сохранить единство Федерации. Именно с вашей работой люди в Приморье, на Камчатке, в отдаленных уголках страны связывают помощь и поддержку, которые могут прийти из Москвы, из центра. Благодаря вашей активности, многие граждане, живущие на окраинах, чувствуют, что о них не забыли и их не бросили. Спасибо Вам за это.
Но, к сожалению, не все действуют так. Когда одни укрепляют наш общий дом, другие его планомерно разрушают. Сейчас планируется реструктуризация РАО ЕЭС. Соответствующие планы подготовлены под руководством господина Чубайса, того Чубайса чья ваучеризация и приватизация, как вы знаете, разрушила промышленность и десятки миллионов России остались без работы. По существу речь идет о приватизации и территориальном разделе этой системообразующей энергокомпании, говоря иными словами, о передаче частным лицам по дешевке “по-чубайсовски” этой жизненно важной для страны отрасли. По существу, речь идет о территориальном разделе системообразующей энергокомпании. Эксперименты гораздо меньшего масштаба обернулись сотнями тысяч мерзнущих людей в Приморье. А если такое произойдет во всей России… По существу, это тысячи аварий, катастроф, запланированных чрезвычайных ситуаций. Здесь наверно, уместно напомнить вам и о законопроекте по ввозу ядерных отходов в Россию. Будь он принят, эти отходы наряду со своими, которых и так некуда девать, принесут много проблем вашему Министерству. Ведь только за последние годы при их перевозке было уже 11 чрезвычайных ситуаций.
И было бы полезно, чтобы ваш Центр стратегических исследований или департамент прогноза и предупреждения оценивал, насколько повысит или понизит риск тот или иной законопроект, будь он принят. Тут-то и нужна была бы наука об управлении риском.
И о терминологии. На мой взгляд, сочетание “чрезвычайная ситуация” не очень удачно. Оно несет в себе оттенок чего-то неожиданного, редкого, из ряда вон выходящего. Но ведь те ситуации, с которыми вы сталкиваетесь, и которые ликвидируете, стали обычными в нашей сегодняшней реальности. И многие законопроекты, как упомянутый чубайсовский, их предопределяет, планирует. Поэтому, на мой взгляд, правильнее было бы говорить о кризисных ситуациях, включая сюда и рукотворные беды и угрозы.
Приведу еще один пример. Ваше министерство не раз спасало людей в “горячих точках”. Ваши сотрудники знают, как трудно развеять предубежденность, подозрительность и желание увидеть злой умысел там, где дело касается чьей-то нераспорядительности или глупости. И вот у нас в Думе обсуждается реформа средней школы, 12-летние обучение и единый вступительный тест. Почему нам это нужно? Потому что на Западе все так делают, объясняют в Министерстве образования. С одной стороны, говорят, что у нас отличная система образования, а с другой стороны, чувствуют свою неполноценность и хотят сделать все как на Западе, ожидая заморских похвал и кредитов. Но ведь это тоже шаг к развалу Федерации!
Как можно говорить сейчас о едином тесте, когда уровень жизни в разных регионах России отличается в десятки раз. Для чего прививать каким-то регионам “комплекс неполноценности”? Как можно говорить о новых предметах, когда во многих школах старые преподавать некому, а большинство детей кончают школу больными. Искреннего сочувствия заслуживают авторы проекта проведения в сельские школы Интернета. Неужели нет более разумного способа потратить государственные деньги в стране, где миллионы беспризорных и больных детей, где во многих школах даже нет мела, не говоря уже об учебниках и компьютерах.
Иными словами, управленческие, организационные, психологические аспекты тех решений, которые реализуются в стране, являются определяющими и для устойчивого развития, и для управления рисками. Они могут и поддержать и наши усилия, и перечеркнуть их. Поэтому я призываю к совместной работе над прогнозами последствий принимаемых в стране решений.
Ведь управление — это выбор. И в определенной степени этот выбор зависит от нас с вами.
Как говорят у нас на Кавказе, одно небольшое дело дороже тысячи слов. В качестве конкретного дела, за которое мы могли бы взяться вместе, я бы обратил внимание на подготовку и проведение в Государственной Думе закона об устойчивом развитии. Необходимость такого документа давно назрела. И вопросы снижения рисков, природных , техногенных, социальных должны в нем найти достойное отражение.
Устойчивое развитие и экономико-географические императивы России
Многие политики, руководители, ученые закрывают глаза на экономические и географические реальности страны, либо вытесняют их на периферию сознания. Однако, принимая решения на государственном уровне или управляя риском, так поступать нельзя. Поэтому я позволю себе напомнить о некоторых экономических и географических реалиях нашей страны. Тем более, что они определяют перспективы устойчивого развития и управления рисками в России.
Из школьных уроков географии мы знаем, что живем в огромной стране. Страна наша велика, но не во всем. На географическом факультете МГУ развивается техника представления картографической информации, связанной с анаморфозами. В соответствии с этой техникой, участки земной поверхности растягиваются или сжимаются в зависимости от того, велик или мал на этой территории представляемый показатель.
Так, из таких карт следует, например, что валовой внутренний продукт (ВВП) отнесенный на душу населения России на берегу Северного Ледовитого океана составляет небольшую полоску, в то время как на западе и на востоке наша страна граничит с промышленными гигантами. В другой, карте представлена плотность населения. Здесь очень ясно видно, что, по существу, населены только некоторые районы европейской части России. Напомню, что за Уралом проживает не более 18 миллионов человек. И чтобы по заветам Ломоносова могущество российское прирастало Сибирью, нужны огромные усилия всей страны.
Еще более разительны геоэкономические карты. В наследство от прошлых веков нам досталось представление о величине территории как о показателе могущества державы. Популярная в середине XX века геополитика сделала это своим постулатом. Но мир за 50 лет изменился и сейчас, рассматривая перспективы, надо думать прежде всего о геоэкономике, о том, где замыкаются воспроизводственные контуры, в которых задействовано сырье и рабочая сила России.
По оценкам экспертов, только 10% таких контуров замыкаются внутри России, все остальные удовлетворяют потребности других государств или транснациональных корпораций, выкачивающих ресурсы, добыча и разведка которых была организована десятилетия назад. Иначе говоря, наша страна сейчас экономически растаяла за какие-нибудь 10-15 лет почти в 10 раз. Это кажется не столь уже невероятным, если вспомнить “Норильский никель”, практически вся продукция которого идет на запад. Вспомнить российский газ, обеспечивающий устойчивое и бескризисное развитие Рура. Вспомнить объем вывозимого теневым образом капитала. В прошлом году, по данным экономистов , он превысил 24 миллиарда долларов, что сравнимо со всем бюджетом России.
Сейчас всем стало очевидно, что Россию в настоящее время “кормит труба”, — мы существуем благодаря экспорту энергоносителей и минеральных ресурсов, поскольку мы уже не кормим и не одеваем себя сами. Объем’ нашего совокупного импорта лежит в пределах от 50 до 80 миллиардов долларов. И чтобы в ближайшие годы сохранить его на том же уровне, уже сегодня нужны весьма большие инвестиции.
Надо поддерживать деградирующую инфраструктуру.
Впрочем, вы – профессионалы и не мне объяснять вам, сколько стоит устранить разрыв нитки газопровода или нефтепровода на крайнем Севере в зоне вечной мерзлоты, насколько эффективны должны быть технологии такой работы по сравнению с теми, что используются в умеренных широтах, насколько серьезны экономические последствия разливов нефти на Севере.
На школьных уроках географии часто просят сравнить климатические условия России и Канады, России и Западной Европы. Обычно школьники искренне удивляются, тому, что климат обитаемой части Канады примерно соответствует климату нашей Ростовской области или Краснодарского края, что в этой огромной стране проживает всего 24 миллиона человек. Школьники удивляются, что у нас среднегодовая температура -5,5° (градусов Цельсия), а в Финляндии + 1,5°, что в Англии растут пальмы, а в Баварии субтропические растения — магнолии.
Но мы с вами люди взрослые и можем сделать следующий логический шаг. Из этих географических курьезов следует, что энергоемкость продукции, произведенной в России, а значит и ее себестоимость, будут гораздо выше, чем в большинстве стран мира. А отсюда следует, что она не будет конкурентоспособна. Причем вывод этот не зависит от того, будет ли у нас рынок или план, какой будет политический режим. Это реальность, с которой придется считаться всем.
К этому следует добавить большие расстояния от тех, кто добывает, до тех, кто потребляет. И это, естественно, тоже увеличивает издержки. Данные, хорошо известные экономистам, естественно, подтверждают это. Себестоимость российской нефти составляет — 14 долларов за баррель, а кувейтской — 4. При этом кувейтская на мировом рынке стоит дороже, поскольку ее качество выше. Почувствуйте разницу.
Все сказанное обычно никто не оспаривает. Это реальности той страны, в которой мы живем. Расхождения среди тех, кто занимается устойчивым развитием или обсуждают будущее России, начинаются дальше.
Например, Маргарет Тетчер из этих данных делает вывод, что в силу тяжелых условий жизни и хозяйствования в нашей стране экономически оправдано проживание пятнадцати миллионов человек. Известный реформатор Кох, заявляет, что Россия вообще лишняя, ненужная страна в мировом сообществе. (Жаль, что наши выдающиеся реформаторы и “прорабы перестройки” не заявляли об этом до начала всяческих реформ).
Я и мои коллеги из этих фактов делают совершенно другой вывод. Россия — это замечательная своеобразная страна, которая сумела выстоять, создать технологии, культуру, науку мирового уровня в исключительно, неблагоприятных условиях. Это иной тип жизнеустройства, это впечатляющий пример для всего мирового сообщества. Крушение России или ее распад будут огромной, невосполнимой потерей для всего человечества. Поэтому наш долг — позаботиться о сохранении миру России, позаботиться и ее будущем. То есть сделать именно то, к чему призывают документы, принятые в Рио-де-Жанейро в 1992 г.
Однако задача эта трудная, потому что наша Родина – уникальная страна, большая часть которой расположена, как было сказано выше в экстремальных природно-климатических условиях. Поэтому общие рецепты, которые мы уже больше десятка лет бездумно принимаем, рекомендации других стран и международных финансовых организаций, которые применяем, а потом не знаем, как расплатиться с внешними долгами, для России неуместны.
Может быть во мне говорит кавказский патриотизм, но мне кажется, что людям, живущим вдали от центра, это гораздо яснее, чем столичным жителям. Поэтому не случайно, что главные успехи МЧС достигнуты под началом команды руководителей, пришедших из Красноярска. Они связаны с идеологией помощи людям, бескорыстием и самоотверженностью, которые принесли в министерские кабинеты сибиряки.
Что делать?
О прошлом и настоящем мы поговорили. Теперь давайте подумаем о будущем. О том будущем, которое возможно у России. И если вначале мы обращались к урокам географии, то сейчас речь пойдет об истории.
Много лет назад в Центральном экономическом институте была выполнена работа, посвященная рыночной экономике в колониальных странах. Там есть одна отрасль, ориентированная на экспорт. Люди, работающие в ней, получают в десятки раз больше, чем те, которые работают в отраслях, ориентированных на внутренний рынок. Чтобы поддержать такую “разность потенциалов” и поддержать социальную стабильность нужен мощный репрессивный аппарат.
При этом возникает интересный эффект – расслоение внутреннего рынка. В стране возникает два рынка — рынок для богатых и рынок для бедных. Богатые могут купить все с рынка для бедных, но им это не нужно. Бедные же ничего не могут купить на рынке для богатых. В этом случае никакого среднего класса не возникает.
В те добрые старые времена диссертанту нелегко было доказать, что возможность такой ситуации существует. Сейчас же все стало очевидно. И “новые русские”, и “олигархи”, и “экономика трубы”.
Но есть и существенная разница. В колониях колонисты, местная знать могли поддерживать стабильность десятилетиями, а то и веками. Не та ситуация в России. Запасы минеральных ресурсов, с которыми мы можем выйти на мировой рынок, весьма ограничены. В этой связи вспоминаются слова, сказанные Академиком Примаковым на парламентских слушаниях в Госдуме “Но даже если мы будем расти как сырьевой придаток и не будем отчислять необходимые средства для дополнительной разведки, для пополнения запасов, не будем отчислять дополнительные средства, необходимые для модернизации добычи, мы все равно через два, три года будем неконкурентоспособным сырьевым придатком”. А за этим стоят новые .риски, аварии на полноценную ликвидацию которых не хватит никаких денег. Одним словом, к сожалению или к счастью, участь “сырьевого придатка развитых стран”, в исторической перспективе нам, думаю, не грозит.
Но и выжить при таком режиме вывоза капитала, как сейчас, мы не сможем. Поэтому, хотим мы или нет, нам придется закрыть страну по ряду финансовых, материальных, информационных потоков. И государству придется возвращаться в экономику и решать, что мы можем позволить себе продавать и покупать, а что нет. Думаю, что безнравственно закупать за границей “Мерседесы” и коньяк по 5000 рублей за бутылку, когда миллионы сограждан лишены необходимых лекарств.
Еще раз подчеркну, что российский капитал должен вкладываться в российскую экономику. По этому пути шли в послевоенные годы Германия и Япония. По этому пути шли в Южной Корее, разбираясь с олигархами. На этом пути добился успеха Рузвельт, выводя страну из Великой Депрессии. Жесткий контроль банковской системы, строжайший запрет на вывоз капитала, регулирование цен на многие виды продукции, большие государственные программы по созданию рабочих мест, природоохранным мерам, созданию инфраструктуры, бескомпромиссная борьба с организованной преступностью. Это стало классикой и вошло в учебники. Давайте же учить историю. Вспомним и свой опыт. В считанные годы удалось поднять страну после гражданской и Великой Отечественной войн. А ведь тогда, как и сейчас, ситуация была чрезвычайная и понесенные потери были очень велики.
Второй важный момент связан с новыми технологиями. Сейчас очень популярны разговоры про инновационный путь развития, про инновации и высокие технологии. Но здесь и надо помнить об особенностях России. Большую известность в мире в последние годы получила книга западных экологов “Фактор четыре”. В этой книге предложен набор технологий, которые в совокупности дают вдвое больший эффект, чем существующие, при вдвое меньших затратах ресурсов. Эти высокие технологии, по мнению многих экспертов Организаций по экономическому сотрудничеству и развитию, должны составить основу для экономического роста развитых стран. Но высокие технологии требуют серьезных инвестиций.
Нужны нам эти технологии? Безусловно нужны! Но не все. Нужны прежде всего те, которые позволяют России подняться с колен. Те, которые помогут эффективно кормить и обогревать людей, строить дешевое и доступное для большинства населения жилье и телекоммуникации (люди должны общаться друг с другом), прокладывать дороги, производить лекарства. Мы решаем разные задачи по сравнению с большинством развитых стран. Просто мы другие, поэтому и приоритеты у нас должны быть другие.
В большую моду сейчас вошли разговоры о глобализации. О ее благотворности, неизбежности и беспрецедентности. Думаю, что после приведенных цифр и сказанных слов присутствующим понятно, что свободное перемещение людей, ресурсов и капиталов, которые включает в себя глобализация, введение в рыночный оборот земли окончательно добьют экономику России. Мы можем и должны участвовать в процессе глобализации только в той мере и только на тех условиях, которые выгодны нам. И вновь уместно вспомнить уроки истории Франклин Рузвельт выводил страну из Великой депрессии, следуя доктрине Монро. По этой доктрине Америка должна была опираться в экономике на внутренние ресурсы и не ждать помощи извне и особенно не оглядываться на мнение других стран по поводу своих внутренних экономических вопросов.
Кроме того, глобализация не является беспрецедентной. Аналогичные процессы шли в начале XX века и взаимосвязи государств мира, пожалуй, во многих отношениях были теснее, чем сейчас. Но мировая война радикально изменила экономическую карту мира и структуру хозяйственных связей. Поэтому мы не должны исключать возможность крутых поворотов. Тут и без науки понятно, что надеяться надо на лучшее, но готовиться к худшему.
И, наконец, главное. Наши географические реалии заставляют нас охранять протяженную границу. Это вынуждает иметь сильную дееспособную армию. Последнее в сочетании с огромными расстояниями приводит к необходимости иметь сильную государственную власть. В условиях кризиса она неизбежно сосредотачивается в одних руках. Царя, генсека, президента. Это объективная необходимость. Она не зависит от персоналий или политических симпатий. Эту тенденцию мы видим и сейчас.
По-видимому, из этих фактов следует сделать два важных вывода, касающихся, тех кто присутствует в этом зале. В нынешних условиях, когда говорим о чрезвычайных ситуациях.
Поэтому правильнее говорить о кризисных ситуациях и об управлении рисками этих ситуации. Те, методы, подходы, схемы управления, стратегии применимы к гораздо более широкому множеству угроз и опасностей, чем те, которые порождены стихийными бедствиями и технологическими авариями. Речь идет о широком круге проблем, входящих в понятие национальной безопасности.
Второе. Чтобы ликвидировать такие кризисы как в Приморье, в конкретных условиях сегодняшней реальности действовать надо не от имени министра, как бы хорош и энергичен он не был, а от имени Президента России. Пора понять, что МЧС сегодня это не рядовое министерство, одно из многих, а надежда, если хотите единственный для многих шанс.
Поэтому разумно было бы несколько расширить круг полномочий вашей структуры и подвести ее ближе к администрации Президента.
В данном случае я имею в виду не администрацию Президента, которая досталась ему по наследству, а ту, которая у него будет. Ведь когда Президент говорит, что нет у России другой альтернативы другого выбора как быть великой державой или погибнуть.
Это, возможно, когда Президент сам будет отвечать этим требованиям, а это невозможно без соответствующей команды, команды состоящих из преданных государству и Президенту умных деловых и главное чистоплотных граждан России. Подчеркиваю граждан России не связанных ни с олигархами, ни с криминальным бизнесом. Ведь только с такой командой он сможет, наконец, утвердить у нас в России верховенство Закона. И мы надеемся, что не будет в самое ближайшее время и помысла о государственном хищении, неважно, что это – деньги международных банков РАО ЕЭС, кредиты или природные ресурсы и технологии, где правовое государство будет означать для всех нас не набор слов, а уверенность в завтрашнем дне.