Украина в системе международных отношений

Украина в системе международных отношений

Украина в системе международных отношений

Ведущую роль в становлении внешнеполитической ситуации вокруг Украины, безусловно, играет Российская Федерация. И это понятно культурный, цивилизационный, ментальный, социальный (по данным статистических источников, большая часть населения Украины осознает себя русскими, во всяком случае (извините, за неуклюжий термин, но он — общеупотребим) — русскокультурными людьми), экономический (энергетическая зависимость от РФ), наконец, исторический и даже географический факторы — все это определяет значение России в системе международных отношений, складывающейся вокруг этого государства.
О специфике российско-украинских отношений написано (и еще будет написано) немало. Поэтому давайте сегодня поговорим об иных аспектах международного положения Украины.
И начнем, пожалуй, с самого злободневного».
Украина и НАТО
Если смотреть на взаимоотношения Украины и НАТО из Киева, то следует признать, что они (эти отношения) — наиболее интенсивные из всех международных контактов «UA». Об этом свидетельствуют непрерывный диалог украинского МИДа с официальными структурами Евро-Атлантического союза, многочисленные неформальные встречи «уполномоченных лиц» различного уровня и — как итог — крупномасштабные маневры НАТО на украинских полигонах, в бассейне Черного моря, а также участие (пусть пока весьма условное) вооруженных сил Украины в составе войск Альянса в военых конфликтах, разгорающихся в Европе.
С другой стороны, из всех «восточноевропейских» контактов НАТО, сотрудничество Украины в рамках “Партнерства ради мира” — наиболее развитые.
Достаточно сказать, что в Хартии об особом партнерстве НАТО и Украины (июль 1997) предусмотрен, так называемый, “механизм консультаций в случае кризиса”, который позволяет Украине “согласовывать свои действия» в случае, если последняя ощутит “прямую или косвенную угрозу” своей безопасности. (Как деликатно пишут эксперты, указанная “хартия усилила вероятность того, что угроза безопасности Украины — внутренняя или, скорее, внешняя — настолько завладеет вниманием НАТО, что Альянсу будет слишком трудно не вмешаться на стороне Украины — в защиту ее безопасности, независимости или территориальной целостности” (приводятся тезисы одной из научной конференций; на источнике стоит гриф Draft only, потому прямое цитирование в открытом документе невозможно)).
И все это, разумеется, неслучайно.
Дело в том, что сторонники сближения Украины с НАТО занимали и занимают руководящие посты в МИДе, Министерстве обороны Совете по национальной безопасности и обороне Украины.
И поэтому вполне естественно, что количество совместных акций НАТО и Украины (встречи, конференции, семинары, учения, консультации и т. д.) планомерно возрастает (от 50 в 1995-ом до 119 в 1999-ом).
Так, скажем, в мае 1997 г. в Киеве (впервые в восточноевропейской стране) был открыт Центр информации и документации НАТО — по сути орган натовского пиара в Восточной Европе. В ноябре 1998-го Кучма подписал “Программу сотрудничества Украины с НАТО на период до 2001 г.”. А в самый разгар «косовского кризиса», в апреле 1999 г., в Киеве открылась миссия НАТО.
И далее — вслед за формальными акциями — следовали конкретные действия.
Например, в период развития событий в Косово, с одной стороны, Министр иностранных дел Тарасюк (кстати, откровенно «проНАТОвски» настороенный чиновник; нынче, «в следствии» топливного кризиса в Украине, «тихо» отправленный Кучмой в отставку) делал официальные заявления «о недопустимости использования военной силы против суверенной страны без санкции Совбеза ООН» ( при этом, первый проект резолюции, подготовленный в недрах Верховной Рады по поводу Косово, вообще содержал пункты об отзыве постоянной миссии Украины в Брюсселе и закрытии Центра информации и документации в Киеве, о выходе UA из “Партнерства ради мира”; в июне 1999 г. Украина даже отказалась участвовать в морских маневрах НАТО в Румынии три украинских корабля были возвращены с дороги к месту учений); а, с другой стороны, — упомянутая резолюция, в конечном счете, была принята значительно более мягком виде, а в разгар бомбардировок Белграда с готовностью послала свою делегацию на празднование 50-летия НАТО .
Конечной фазой колебаний Киева в «югославском вопросе» стала акция 12 июня 1999 г., когда, вслед за Венгрией, Болгарией и Румынией, Украина на несколько часов закрыла свое воздушное пространство для российских самолетов, летевших в Приштину, что обусловило крайне болезненную реакцию в Москве и стало поводом для интесивного «обмена мнениями» между Президентами РФ и Украины 4 июля того же года.
Только в 2000 году Киев посетили генсек НАТО Джордж Робертсон (дважды), главнокомандующий силами НАТО в Европе Уэсли Кларк. Более того, впервые в истории Альянса ежегодная встреча главного политического органа НАТО Североатлантического совета прошла за пределами стран-членов НАТО — в Киеве. При этом, никто не скрывал, что сделанное было осуществлено «в поучение Москвы», дабы «избыть из РФ «великодержавный шовинизм»». (К слову сказать, в указанной ситуации весьма интересно повел себя Кучма, который во время заседания САС в Киеве покинул город и отправился в краткосрочный отпуск).
Тем не менее, НАТО, по-прежнему, не спешит объявлять о возможности — пусть в самой отдаленной перспективе — вступления Украины в Альянс. И причин тому — несколько. В их числе, в иностранных средствах массовой информации называются следующие
1. Отсутствие у Украины возможности должным образом финансировать свою армию.
2. Безответственная, нестабильная работа украинского Правительства.
3. Непонимание Западом специфики внутри- и внешнеполитической ситуации в Украине.
4. Неприятие отдельными украинскими генералами — сотрудниками Министерства обороны Украины — идеи вступления Украины в НАТО.
Между тем, многочисленные социологические исследования, проведенные в Украине на протяжении последний нескольких лет, со всей очевидностью, свидетельствуют о том, что народ Украины в целом не желает видеть свою страну членом НАТО. Причем, количество проивников сближения с НАТО после косовской войны значительно увеличилось.
* * *
В целом, следует сказать, что, в сложившейся сегодня в Украине внутриполитической ситуации, Российская Федерация имеет все шансы повлиять на периориентацию вектора международной активности UA в сторону, противоположную проНАТОвским устремлением украинского «истеблишмента». Вопрос, таким образом, как думается, состоит только в том, сумеют ли российские МИДовские чиновники воспользоваться предоставившимися возможностями. Ответ на него — далеко не очевиден.
Украина и Центральная Европа
Говоря о взаимоотношениях стран Центральной Европы и Украины, нужно заметить, что в первые годы ее существования в качестве независимого государства, восточноевропейские соседи не проявляли заметной дипломатической активности в направлении улучшения климата межгосударственных отношений. В сущности, в 1992-93 гг. Киев находился в дипломатической изоляции. И это — объяснимо в это время -и Польша, и Словакия, и Венгрия, проч. — всячески стремясь продемонстрировать Западу свою чуждость всему «не вполне европейскому», и потому старательно дистанцировались от «варварской» Украины. В указанный период и США, в Украине, главным образом, интересовали методы реализации ее «безъядерного статуса». И только.
В итоге, в 1992 -1993 гг. Украина подписала договоры о дружбе и сотрудничестве с только Польшей (1992) и с Венгрией и Словакией (1993), что, впрочем, никак не повлияло на развитие отношений между этими государствами. К примеру, еще в 1992-ом Польша выступила с категорическими возражениями против принятия Украины в состав Вышеградской группы. Причем, указанный демарш аргументировался тем, в частности, обстоятельством, что в данной ситуации Россия может «ощутить себя» » в изоляции» и «обидеться». Неудачей закончилась также и инициатива Кравчука по поводу создания “зоны безопасности и стабильности” в Центральной Европе в 1993-ем году.
Приход к власти Леонида Кучмы, провозглашение им курса на радикальные реформы осенью 1994 г., успешное решение проблем с ядерным оружием, укрепление связей с МВФ и Всемирным банком обусловили оптимизацию климата международных отношений Украины и стран Центральной Европы.
Именно первое избрание Кучмы на пост Президента Украины в 1994 году, и последовавшие за ним изменения внешнеполитического курса, чаще всего фигурируют в иностранных источниках в качестве объяснения изменения отношения Запада к Украине. Реже упоминается следующий фактор.
В середине 90-х некоторые центральноевропейские страны — бывшие сателлиты СССР — получили явный сигнал о принципиальной возможности их включения в состав участников Атлантического альянса. Между тем, широко известно, что, в соответствии с Уставом НАТО, эта организация требует от своих новобранцев решения территориальных проблем с соседями. С другой стороны, к концу «перестройки» практически все бывшие союзники по «Варшавскому договору» объявили о наличии территориальных претензий к бывшему «сюзерену». Причем, в силу исторических причин, значительная часть упомянутых претензий были адресованы Украине.
В этой ситуации Кучме оставалось только «конвертировать» «интенции» государств Центральной Европы в процесс интенсификации межгосударственных отношений.
Что он, собственно, и сделал.
И именно этим обстоятельством и объясняется упомянутый успех дипломатии Л. Кучмы на центрально- европейском направлении.
Однако, существовал и еще один фактор, о котором западные исследователи и вовсе не вспоминают.
Речь идет о том, что приход в Белый дом в 1993-ем администрации демократов обеспечил усиление в международной политике США позиций Збигнева Бжезинского — человека, который именно в 1994-ом впервые высказал в печати мнение о «релевантности Украины в качестве буфера Запада перед Россией». Как известно, в администрации Клинтона пост госсекретаря заняла М. Олбрайт — ученица и — можно прямо сказать — верная последовательница идей З.Бжезинского . Интересно также отметить, что специальным помощником Клинтона по Центральной Европе стал Дэн Фрид — также ученик Бжезинского (его супруга — дочь иммигрантов из Западной Украины).
Личностный фактор всегда играл в политике немаловажную роль.
В итоге, случилось так, что, скажем, Польша решительно активизировала свою активность на «украинском направлении». (Напомним, что взаимоотношения Варшавы и Киева были предметом особого внимания младшего сына З. Бжезинского Иана, командированного отцом на Украину в 1993-ем году).
В свете сказанного, представляется неслучайным, что именно Польша настояла на решении, в соответствии с которым специальная Хартияо взаимоотношениях НАТО была подписана не только с Россией (как это предполагалось изначально), но и с Украиной. Неслучайно, именно Польша лоббировала принятие Украины в Совет Европы осенью 1995-ого. И, разумеется, неслучайно, что, благодаря позиции Польшы, Украина в этот же период стала членом “Центральноевропейской инициативы”.
В 1998-ом, когда ЕС предписал Польше ввести визовый режим на границе с Украиной, официальная Варшава решительно воспротивилась этому решению. Совершенно понятно, что, с одной стороны, упомянутое «диссиденство» зижделось на элементарном экономическом расчете в это время, благосостояние восточных районов Польши во многом создавалось за счет челноков из Украины; однако, с другой стороны, нет никих причин отрицать и фактор влияния на формирования мнения польского «истеблишмента» геополитических выкладок Бжезинского. Как бы там ни было, к январю 2000 г. Польша «сдала» свои позиции и объявила о скором вводе виз для граждан Украины. Однако в феврале Варшава вновь обратилась к ЕС с просьбой признать особый статус взаимоотношений Польши и Украины — постулат, на котором Варшава настаивает и по сию пору.
Между тем, «расположение» Польши к Украине не находит еще «должного» понимания в ЕС, отношения когорого с Украиной трудно назвать благополучными. Так, если НАТО очевидно стремится преодолеть препятствия в отношениях с Киевом (унификация ВС, взаимные мероприятия по сближению), то ЕС, опасаясь увеличения потока наркотиков и нелегальных иммигрантов через украинскую границу, напротив, возводит в Восточной Европе новые барьеры.
Разумеется, указанные демарши вызывают раздражение не только у официального Киева, но и в широких массах населения Украины, граждан которой, по существу ограничивают в праве свободно передвигаться в пределах Центрально-Европейского региона, менять свое место жительства и род занятий. Однако, позиция ЕС также имеет свое объяснение, в основании которого лешит общепонятное желание развивать отношение с обеспеченными соседями и ограничивать — с неблагополучными. И разрешение данной ситуации в полной мере остается за Украиной.
Отношения Украины со Словакией и Венгрией в настоящий момент, в целом, ровные. Тем не менее, в 1998-ом украинские националисты категорически воспротивились тому, чтобы венгры установили памятный знак на одном из карпатских перевалов в честь 1100-летия прихода мадьяров на Дунайскую равнину. В свою очередь, на венгерских картах Ужгород, — по-прежнему, обозначается, как Унгвар, а Мукачево — Мункач, а венгерское население Закарпатья оказывает существенное влияние на политическую ситуацию в регионе.
Отношения Украины и Румынии — наиболее напряженные из всех перечисленных, о чем, в частности, свидетельствует тот факт, что указанные страны не подписывали Договора о дружбе и сотрудничестве вплоть до июня 1997 г. В основе разногласий Киева и Бухареста лежат территориальные проблемы споры о государственой принадлежности острова Змеиного, Северной Буковины (эти земля в 1941-ом были отторгнуты от Румынии Сталиным и присоединены к Украине даже в нарушение Пакта Риббентропа-Молотова). Климат украинско-румынских отношений существенно омрачает деятельность румынских националистов в Буковине. Так, скажем, в 1997-ом году разразился большой скандал из-за вручения награды радикального румынского объединения украинскому парламентарию Ивану Попеску “за работу на пользу Румынии”. (К слову, Попеску — один из немногих народных депутатов Украины, которые занимают активную позицию в вопросе о статусе русского языка в Украине).
И таких примеров можно привести во множестве.
Отношения Украины и Молдавии во многом определяются существование приднестровской проблемы. Сегодня, наряду с Россией (комиссия Примакова), Украина препринимает известные дипломатические усилия, для развязки «Приднепровского узла». Пока эти усилия не привели к ощутимым результатам. И одной из причин сложтвщейся ситуации является то обстоятельство, что летом 1992 года украинские националисты из УНА-УНСО принимали самое деятельное участие в вооруженном конфликте на берегах Днестра, причем на стороне Тирасполя. В настоящий момент в Украине обострились дискуссии на тему о том, “что делать с Приднестровьем”. Одно из самых распространенных мнений — включить Приднестровье в состав Украины на правах автономии.Думается, что указанное мнение — если оно станет официальной позицией Киева — не в полной мере отвечает интересам Российской Федерации и, с неизбежностью, встретит решительное неприятие в Москве.
В целом, на протяжении последних четырех-пяти лет приведенный «внешнеполитический расклад» изменился крайне незначительно.
* * *
Может ли РФ использовать современное международное положение Украины для решения своих экономических и политических проблем?
Думается, что в той же степени, как и международное положение всех других стран — членов Содружества Независимых государств.
Не поддается фальсификации тот безусловный факт, что РФ в настоящий момент является наиболее значимым «игроком» на всем постсоветстком пространстве; причем, реальное влияние Росиии обратно пропорционально удаленности от Москвы столиц государств — бывших союзных республик и союзников по Варшавскому договору. Между тем, объективно, и Центральная Европа, и, тем более, территории стран — бывших союзных республик СССР сегодня — задворки «большой политики». Крупные европейские проблемы ныне, конечно, решаются не в Киеве, Бухаресте или в Варшаве, но в Берлине, Вашингтоне или — в крайнем случае — Лондоне. И здесь, как показали недавние события, развернувниеся в связи с прокладкой «газовой трубы» «в обход» территории Украины (как известно, реализации данного проекта активно препятствовали Польша и США; между тем, в конечном счете, проблема, как кажется, была успешно разрешена; причем, путем аппеляции к странам «большой Европы»), Российская Федерация имеет очевиднай «карт бланш».
С нашей точки зрения, генеральным направлением внешнеполитической активности РФ сегодня может быть единственное упрочение статуса ведущей державы на постсоветском пространстве. Для реализации указанной цели, разумеется, необходимо учитывать конкретные обстоятельства взаимоотношений бывших республик Советского Союза друг с другом и с другими странами мира. Однако, — понятно, — что данный путь не являтся и не может быть основным исторический, политический, социальный потенциал РФ слишком велик для того, чтобы «транжирить» его в «боях местного значения».
Иными словами, Россия, конечно, должна и будет вникать в ситуативные моменты взаимоотношений бывших республик СССР друг с другом с мировыми державами. Но только в контексте решения задач мирового масштаба.
И это, как думается, — наиболее короткая дорога к осуществлению РФ своей исторической миссии является убежищем, выступать охранительницей интересов и защитницей прав всей народов, населяющих безграничные евразийские просторы.
Список литературы
Дмитрий Корнилов, Роман Манекин. Украина в системе международных отношений

«