Политические мифы и сферы их распространения

Политические мифы и сферы их распространения

Политические мифы и сферы их распространения

СОДЕРЖАНИЕ
Введение
1. Понятие политического мифа
1.1 Определение политического мифа
1.2 Виды политических мифов
2. Сферы распространения политических мифов
Заключение
Список использованной литературы

Введение
В настоящее время большое внимание в научных исследованиях уделяется архаике и архаическим элементам в обществе, сохранившимся или превращенным. Современный человек переживает, как считают специалисты, мифологический ренессанс. Это связано с тем, что в ситуации социальной трансформации, напряженности или нестабильности рациональная организация общества не может поддерживаться только за счет собственных, внутренних ресурсов и возникают благоприятные условия для возвращения мифов в социально-политическую сферу общества, в качестве «опор», поддерживающих устойчивое существование социальных общностей.
Период смены эпох и переосмысления накопленного человечеством социального опыта возродил интерес к политике как сфере господства манипулятивных технологий, к их влиянию на массовое сознание. Именно поэтому, миф в приложении к политическим процессам привлекает внимание исследователей как один из феноменов, оказывающих немалое воздействие на общество.
Современный период в исследовании проблем мифа, мифотворчества и взаимодействия мифа с различными сферами жизнедеятельности общества характеризуется междисциплинарными подходами, которые позволяют рассматривать данные явления наиболее полно и продуктивно. Рассмотрение мифотворчества как социального процесса позволяет определить, во-первых, специфические субъекты данного процесса, во-вторых, выявить функциональные механизмы создания и распространения мифов в политическом пространстве.
Настоящий реферат посвящен этой актуальной проблеме.

1. Понятие политического мифа
1.1 Определение политического мифа
В последнее десятилетие все большее внимание исследователей привлекает феномен политического мифа. Он рассматривается в рамках концепции социокультурного кризиса (Т.В. Евгеньева), при изучении национальной политической мифологии (В. Полосин, А.Н. Кольев); миф осмысливается как инструмент манипуляции общественным сознанием и часть идеологии, регулирующая духовную жизнь общества (А.К. Уледов, А. Цуладзе, С.Г. Кара-Мурза, И.И. Кравченко, С.А. Маничев, И.М. Чудинова, К. Флад).
Политический миф — это статичный образ, опирающийся на верования и позволяющий упорядочить и интерпретировать приводящие в смятение факты и события, структурировать видение коллективного настоящего и будущего.
В многочисленных исследованиях, посвященных политическому мифу, раскрываются социальные и психологические предпосылки его возникновения. Мифология, в том числе и политическая, возникает тогда, когда группа или большая часть общества сталкивается с новыми, непонятными и неподконтрольными ей явлениями. Как правило, эти явления несут в себе явную или тайную угрозу для воплощения в реалии намеченных властвующей элитой целей. Именно поэтому пик мифотворческой деятельности наблюдается в периоды социальных катастроф, острых кризисов в обществе, войн, революций. С психологической точки зрения содержание мифа связано с невозможностью логически объяснить происходящий произвол или радикальные перемены, которые направлены явно не на интересы большей части населения. В свою очередь мифы, обусловлены желанием возврата индивида к уже приобретенному раннее жизненному опыту восприятия окружающего мира и взаимодействия с ним. Значительный интерес представляет также интерпретация мифа аналитической психологией К. Юнга, согласно которой миф является проекцией коллективного бессознательного на те или иные реальные объекты. В определенных критических ситуациях возможна активизация, оживление архетипов, и тогда их перенос на социальные и политические объекты становится источником коллективных мифов.
Основными свойствами мифа, в том числе политического, являются
1.полиморфность — один и тот же набор символов может присутствовать в разных мифах, а одна и та же тема мифа может иметь разную направленность и различное эмоциональное восприятие;
2.ограниченность — миф использует ограниченное число символов, но в мифах возможны их многочисленные комбинации;
3.отвлеченность — миф не соотносится с эмпирической действительностью;
4.фундаментальность веры — миф опирается на допущения, не требующие их проверки независимо от их истинности;
5.статичность — миф не соотносится с историческим и социальным временем, он живет в своем собственном временном измерении.
Основные характеристики мифа он всегда эмоционально окрашен, основан на синтезе чувственного и рационального, содержит своего рода «мыслеобраз». Мифу чужда рефлексивность. Для мифа характерна вневременность, архетипическая структура. В нем нет различия между естественным и сверхъестественным. Символ рассматривается как форма бытия мифа. Миф есть форма не только мысли, но и жизни.
Погружаясь в царство мифа, сознание уходит в мир иной логики. Миф предстает логическим инструментом разъяснения противоречий. Целостность мифологического восприятия мира заключается в непосредственности мировых связей, что позволяет носителю мифологического сознания говорить о трансформации одной вещи в другую, не обосновывая их. Здесь складывается своя система опосредований. Таким образом, представление о целостности мира в мифосознании достигается через формирование особого восприятия мира как органически целого, как живого.
1.2 Виды политических мифов
Из всех возможных сюжетов политического мифа можно выделить девять основных тем «о заговоре», «о золотом веке», «о спасителе», «о единстве», «об индивидуализме и личном выборе», «о нейтралитете», «о неизменной природе человека», «об отсутствии социальных конфликтов», «о плюрализме СМИ».
Миф о заговоре истолковывает негативно воспринимаемые явления как результат тайного действия сил тьмы. Это могут быть «враги народа», агенты тайных спецслужб и представители религиозных сект. Скрытные действия представителей этих «коварных» организаций обязательно направлены на завоевание или уничтожение группы, общества, государства. Поскольку заговор творят «демонические» силы. Но противостоять им можно, используя при этом любые средства борьбы.
Миф о «золотом веке» либо призывает вернуться к «истокам» в светлое прошлое, где царили любовь, равенство, братство, где мир был прост и понятен, либо зовет в «светлое» будущее. Во втором случае все предыдущие периоды истории рассматриваются как предыстория, существование которой оправдано лишь в той мере, в какой она подготавливала это идеальное будущее.
Миф о герое-спасителе наделяет конкретные персонажи харизматическими чертами. Герой должен обладать даром пророка, непревзойденным талантом полководца-воителя, высочайшими моральными, качествами и т. п.
Миф о единстве основан на противопоставлении «друзья» — «враги», «свои» — «чужие», «мы» — «они». Они или, иначе, враги — причина всех наших бедствий и несчастий. «Они» стремятся отобрать «наши» ценности и потому спасение в единстве и противостоянии «им».
Миф об индивидуализме и личном выборе. Самым крупным успехом манипуляции, является удачное использование особых условий развития для утверждения как единственно верного определения свободы языком философии индивидуализма. Это позволило концепции индивидуализма выполнять две функции. Она оберегает право частной собственности на средства производства и одновременно выступает в качестве блюстителя индивидуального благосостояния, предлагая, а скорее настаивая, что последнее недостижимо без первого. На этом фундаменте и зиждется вся конструкция манипуляции. Но есть достаточно оснований утверждать, что суверенные права личности не более чем миф и что общество и личность неотделимы друг от друга. В этой связи можно сделать заключение, что зачатки культуры уходят корнями в коммуникационные контакты между людьми. А фундаментом такого понятия как «свобода», является наличие гарантированного индивидуального выбора. Отождествление личного выбора с человеческой свободой развивалось еще в первой половине ХVII века. Оба явления были продуктом зарождения рыночной экономики.
Весомые доказательства экономического развития и повышающейся производительности труда способствовали укоренению и процветанию притязаний индивидуализма, личного выбора и частного накопления. И хотя индивидуальная свобода и личный выбор оставались наиболее мощной линией обороны системы частной собственности, но именно в этой системе и создаются дополнительные теории распространения информации, разрабатывает методы ее распространения. Эти новые понятия либо пытаются оправдать существование системы и сулят великое будущее, либо отвлекают внимание от ее бросающихся в глаза недостатков и скрывают существование иных возможностей социального развития.
Миф о нейтралитете. Для достижения наибольшего успеха манипуляция должна оставаться незаметной. Успех манипуляции гарантирован, когда человек (потребитель информации) верит, что происходящее естественно и неизбежно. Важно, чтобы люди верили в нейтральность основных социальных институтов. Они должны верить, что правительство, средства массовой информации, система образования и науки находятся за рамками конфликтующих социальных интересов. Миф предполагает честность и беспристрастность правительства в целом и его составных частей законодательной, исполнительной и судебной ветвей власти. Проявляющаяся время от времени коррупция, обман, мошенничество относят за счет человеческих слабостей. В соответствии с этой мифологией президентская власть — вне сферы частных интересов, якобы беспристрастна и непричастна к скандальным конфликтам. Десятки лет журналисты создавали миф о чекистах как о представителях организации, находящейся на службе «самого гуманного государства». На практике же сотрудники ФСБ (ЧК, НКВД, МГБ, КГБ, ФСБ) боролись и устраняли тех, кто был не доволен социальным устройством страны. Особая роль для формирования позитивного образа чекистов отводилась в первую очередь представителям самой древней профессии — журналистам (еще и писателям и кинематографистам). Некоторые отклонения от беспристрастности в подаче новостей были во все времена, но… опять же через СМИ выдавалась информация другого рода. Главный тезис «искажение информации не более чем ошибки, допущенные отдельными людьми». Тот факт, что СМИ (печать, периодические издания, радио и телевидение) почти без исключения являются коммерческими предприятиями, получающими доходы от торговли страницами или эфирным временем, похоже, нисколько не смущает апологетов «объективности» и «неподкупности» информационных служб.
Наука, которая, более чем любой другой вид умственной деятельности, стала неотъемлемой частью корпоративной экономики, также претендует на нейтралитет. Игнорируя недвусмысленный источник ее финансирования, направление исследований применительно к ее собственной теории, наука поддерживает представление о своей изолированности от социальных сил, влияющих на все другие виды деятельности государства. Повсюду в социальной сфере к понятиям нейтральности и объективности прибегают всякий раз, когда речь идет о ценностно-ориентированных видах деятельности, оказывающих поддержку установленной системе. Существенным элементом функционирования системы управления служит тщательно культивируемый миф о том, что ни какие частные группы или взгляды не оказывают доминирующего влияния на принятие решений в стране. Экономическая наука утверждает, что все — покупатели и продавцы, рабочие и работодатели — находятся в условиях рынка в равном положении и сами решают свою судьбу в неподдающейся контролю сфере независимого принятия решений.
Манипуляторы утверждают, что не существует никакой идеологии выступающей в качестве механизма управления. Есть лишь некий информационно-научный спектр, из которого нейтральный ученый, учитель, правительственный чиновник или любой человек выбирает информацию, более всего подходящую к той модели истины, которую он пытается построить.
Миф о неизменной природе человека. Человеческие устремления могут способствовать социальным изменениям. Когда ожидания не велики, преобладает пассивность. У каждого человека могут складываться собственные представления о политической, социальной, экономической и личной действительности, однако, общим знаменателем всех этих представлений служит взгляд людей на человеческую природу. Взгляд личности на природу человека и влияет в целом на поведение людей.
Легко предположить, что теория, подчеркивающая агрессивную сторону поведения человека, неизменность человеческой природы, найдет полное одобрение, завладеет многими умами, ляжет в основу большинства работ и будет широко пропагандироваться СМИ. Экономика, основывающаяся на частной собственности и индивидуальном накопительстве, поощряющая их и в силу этого подверженная личным и социальным конфликтам, должна иметь на вооружении теорию, объясняющую и узаконивающую свои практические принципы. На сколько спокойнее считать, что эти конфликтные отношения заложены в самой человеческой природе, а не навязаны социальными условиями.
Журналисты оправдывают выпуски ежедневных телевизионных программ, в которых на каждый час приходится с полдюжины убийств, утверждая при этом то, что телевидение лишь предоставляет потребителям то, чего хотят сами потребители. Рынок с готовностью принимает работы авторов, объясняющих агрессивный и хищнический характер человеческой природы, проводя параллели с поведением животных. Чистый социальный эффект от тезиса, обвиняющего во всем природу человека, выражается в дезориентации, полнейшей неспособности не только устранить, но хотя бы даже выявить причины зла, и, как главное следствие, приверженность уже существующего status-kvo.
Именно в целях предотвращения социального действия и придается такое большое значение любым формам пессимистической оценки человеческих возможностей. Укоренившаяся социальная система зависит от того, насколько ей удается поддерживать в массе сомнения и неуверенности относительно человеческих перспектив.
Манипуляторы сознанием считают, что природа человека, как и весь мир, неизменна. Фрейре по этому поводу пишет; «Угнетатели разрабатывают целый ряд аргументов, исключающих наличие в мире нерешенных проблем, они изображают мир как некий устоявшийся организм, нечто данное свыше, нечто то, к чему люди, будучи всего лишь зрителями, должны приспосабливаться».
Миф об отсутствии социальных конфликтов. Стремление сконцентрировать внимание на недостатках общественных движений — это лишь один аспект деятельности манипуляторов сознанием по сокрытию от общественности реальности существования господства и эксплуатации.
Манипуляторы, рисуя картину жизни внутри страны, полностью отрицают наличие социальных конфликтов. На первый взгляд такая постановка вопроса кажется нереальной, Причем оно присутствует не только в реальной, но и в виртуальной жизни в фильмах и телевизионных программах. Это противоречие решается довольно просто. Национальный аппарат обработки информации подает конфликт как дело исключительно индивидуальное и по его проявлениям, и по происхождению. Для PR-технологов, занимающихся манипуляцией общественного мнения — социальных корней конфликта просто не существуют. Что касается главного принципа разделения общества — на тех, кто правит и на тех, кем правят, то сей принцип, как правило, просто не анализируется. Все внимание уделяется другим проблемам — в основном стремлению среднего сословия пробиться вверх. Нежелание признать и объяснить наиболее глубокую из всех конфликтных ситуаций общественного строя не новый аспект деятельности представителей информационною аппарата. Правящая элита требует искажения социальной действительности. Правдивый анализ и обсуждение социального конфликта может лишь усилить неравенство. Могущественные в экономическом отношении группы и компании делаются весьма раздражительными, как только объектом внимания становится их негативная деятельность.
На уровне коммерческих передач показ фильмов, затрагивающих социальные проблемы, вызывает у массовой аудитории чувство тревоги. Поэтому для привлечения как можно большей аудитории, представители той или иной фирмы, заказывающие рекламно-агитационные программы, всегда стремятся убрать потенциально «противоречивый» материал.
Миф о плюрализме СМИ. Представление о личном выборе, осуществляемом в условиях информационного разнообразия, рекламируется в мировом масштабе как характерная черта жизни.
Подобная точка зрения свойственна также убеждениям большинства граждан того или иного государства, что делает их особенно податливыми проводимой манипуляции.
Иллюзия информационного выбора поддерживается готовностью многих принимать обилие СМИ за разнообразие содержания. И в это легко поверить, поскольку даже в небольших государствах тысячи частных коммерческих радиостанций, телевизионных каналов, десятки тысяч газет и журналов. Государство уже не тратит деньги на развитие кинематографа, а штампует сериалы восхваляющие доблестных представителей силовых структур.
На практике, за исключением довольно небольшой части населения, которая знает, что ей нужно, и потому может воспользоваться массовым потоком информации, большинство граждан хотя и подсознательно, попадают в лишенную всякого выбора информационную ловушку. В сообщениях из-за рубежа и о событиях внутри страны или даже в местных новостях практически нет никакого разнообразия мнений. Это объясняется, прежде всего, идентичностью материальных и идеологических интересов, присущих собственникам (в данном случае тем, кому принадлежат СМИ), а также монополистическим характером информационной индустрии в целом.
Информационные монополии ограничивают информационный выбор во всех сферах. Они предлагают лишь одну версию действительности — свою собственную. Эти условия информационного плюрализма, лишенного по сути какого бы то ни было разнообразия, и делают такой могущественной систему программирования сознания. Получение корпоративной прибыли — главная цель информационных конгломератов. Один из мифов о телевидении строится на том, что телевизионные программы выживают или отмирают по воле зрительского большинства. На самом деле — это процесс, управляемый, и, прежде всего в интересах властвующей элиты. Можно сознательно удалить из эфира не нужные (с точки зрения власти) программы и создать другие, которые (якобы) являются на сегодняшний день наиболее актуальными и отвечают чаяниям большинства граждан.
СМИ действуют в соответствии с коммерческими правилами, полагаются на рекламу и тесно связаны (как по своей структуре, так и в силу отношений с фирмами, заказывающими рекламные передачи) с корпоративной экономикой; они представляют собой индустрию, а не объединение независимых, свободно действующих предпринимателей. По необходимости поставляемые мифические образы и сообщения, за редким исключением, создаются для достижения идентичных целей, которые служат обеспечению прибыльности, утверждению и поддержанию основанного на частнособственнических принципах потребительского общества.
С самого рождения человек сознательно или подсознательно впитывает поток информации о своей стране и народе, и это вырабатывает у него своего рода «систему отсчета». Причем, в основном впитывается только та информация, которая утверждает потребительское общество и отвергает любой критический материал. «Система отсчета» не была бы сталь эффективна, если бы СМИ действительно носили плюралистический характер, а их сообщения были бы по — настоящему разнообразны. Благодаря стараниям средств массовой информации сознание большинства людей с самого детства надежно запрограммировано.
Особенностью современного политического мифа стало, по выражению немецкого философа Э. Кассирера, создание новых мифов, а вместе с этим непроизвольного формирования у людей определенных стереотипов, которые позволяют властвующей элите манипулировать сознанием не прилагая к этому процессу особого труда.
Мифы создаются для того, чтобы держать людей в повиновении или для контроля за их деятельностью. Когда эти мифы удается незаметно внедрить в сознание масс, они обретают огромную силу, хотя большинство людей и не подозревают о происходящей манипуляции. Специальные методы передачи информации делает процесс манипулирования сознанием еще более эффективным.

2. Сферы распространения политических мифов
Одной из характерных черт социального поведения масс является замена сознательной деятельности индивидов бессознательной деятельностью толпы. На первый план выходит механизм воздействия мифа на поведение масс (миф как манипулятивная технология). В этом случае массы опираются на поддержку вождя, который подчиняет себе авторитетом, а не доводами рассудка. Авторитет базируется на мифологическом образе. Массами движет пропагандистское внушение. Закономерности управления массами в политике требуют выдвижения своего рода высшей идеи и внедрения ее в сознание людей. В результате внушения, идея превращается в коллективный образ (глубже — в политический миф) и коллективное действие.
Попытки изменить действительность или отрешиться от нее, заместить ее чем-то более прогнозируемым и понятным для человека, очень часто находят свое воплощение в мифе. Пребывая внутри мифа, человек не ощущает необходимости создавать себе реальность, конструировать ее, он уже в ней (при этом надо понимать, что эта социальная реальность была сконструирована другими представителями общества). Действия субъекта, попавшего в мифический мир, представляются довольно простыми следовать заданным правилам, которые на поверку оказываются правилами игры. Мир политики, по существу в таком случае являющийся миром Мифа, который действует внутри себя, живет согласно правилам игры. Основные ценности уже заданы, модель существует. И внутри этого пространства, контекста органично действуют лишь те, кто принимает все условия «внутреннего» бытия.
Политический миф предстает и как идеологически маркированный рассказ, т.е. несущий на себе отпечаток допущений, ценностей или задач, принятых за основу определенной идеологии. Следовательно, любой текст, если он имеет идеологическую окраску, становится мифом. Насколько намеренно придается рассказу идеологическая окраска? Это зависит от субъекта, транслирующего по сути мифологичую информацию. Необходимо помнить, что только незаурядная личность, а применимо к сфере политики — «политик по призванию» — способен «приподняться» над мифом, следовательно, и осознанно передавать, представлять такого рода информацию. Находясь внутри мифа, «гений», с одной стороны, творит новую реальность, новый миф, либо поддерживает уже сложившийся. Во втором случае «политик по призванию» приближается к роли «творца», режиссера огромного действа, задающего нормы и правила поведения для социальных групп. Для остальных, «политиков по случаю» или «политиков по профессии», окружающее их пространство реально и истинно, следовательно, они стараются предоставить окружающим информацию, на их взгляд, максимально правдивую и достоверную, но изначально имеющую идеологическую окраску, следовательно, мифологичную. Отмечается еще одна важнейшую характеристику политического мифа, как, впрочем, и просто мифа это то, что миф претендует на статус истинного представления (регламента, программы действий), воспринимаемого социальной группой как верное. Однако процесс мифотворчества не может быть односторонним это не только трансляция «мифологического», но и восприятие его. Если рассказ, сконструированная реальность не будут восприняты аудиторией, то и мифологическая реальность станет лишь сказкой, но не реальностью.
Может создаться впечатление, что миф политический создается и используется только с целью манипуляции. Однако многие мифы возникли и возникают без всякой намеренной ориентации на обман.
Миф сам по себе не претендует на то, чтобы быть истиной, он несет иную нагрузку — создает иную реальность, конструирует и воспроизводит ее. Как и любой способ познания (одна из «функций» мифа — освоение действительности) миф можно использовать, руководствуясь различными целями.
Такие сущностные свойства мифа, как априорность и истинность позволяют понять особенности построения мифологической реальности и причины ее столь длительного существования. Несмотря на то, что рационалистическая картина мира занимает главенствующее положение в современной цивилизации, миф продолжает существовать в различных ипостасях, превращенных формах.
Миф всегда современен, иначе он бы просто был отторгнут обществом. Современен не только с учетом внешних факторов; он развивается и изнутри, иначе бы он просто погиб, исчерпал себя. Возможность же для развития с одной стороны, и обретение новой жизни как переживания и проживания, с другой, мифу дает обряд. Обряд выступает в качестве механизма мифологизации общественного сознания. Обряд и миф взаимосвязаны, их союз — залог процветания обоих, иначе оба приходят в упадок. Именно обряд позволяет, с одной стороны, включаться в пространство влияния мифа (привлекать новых сторонников и поддерживать интерес уже находящихся в зоне его влияния), а с другой проживать, и сохранять его актуальность (миф существует здесь и сейчас).
В рамках концепции, рассматривающей миф в виде социального бытия, предполагалось, что миф развился из ритуала, изначальной формой которого был магический тотемизм первобытного человека. Человек мифологический постоянно общается с богами, ведет диалог с ними, и одним из основных инструментов данного диалога является ритуал.
Политика — это сфера, где наиболее ярко и цельно продолжают свое существование мифы в их связи с обрядами, ритуалами, обычаями и моралью, что обуславливает наличие в политике «ядра», которое позволяет противостоять социальной энтропии.
Э.Дюркгейм рассматривает мифы как полезные аллегории, их роль — создание адаптивных механизмов приспособления к меняющемуся обществу. Развивая мысль о том, что не природа, а общество есть подлинная модель мифа, в диссертационном исследовании делается вывод, что современный политический миф есть органическое продолжение культурного мифа.
Политика — это в известном смысле архаическая, первозданная форма игры-жизни со своими жесткими табу (система ценностей, основные нормы поведения) и одновременно высокоразвитая игра-представление (задается образ и стиль жизни), следующая правилам образного воплощения. Освоить законы игры-представления, значит, получить возможность не просто ориентироваться в политике, но выступать в роли политика, влиять на политический процесс. В свою очередь, игра-жизнь размыкает пространственные и временные границы игры как таковой, выводя политическое действие в мир реальных интересов и устремлений человека. Спектакль разыгрывается для того, чтобы, завершившись, выплеснуться в жизнь представлениями о порядке, решимостью в достижении целей, ощущением понятности задач. Играющий включается в эту игру «не задумываясь», можно сказать естественно, и это не политик, по крайней мере, не профессионал. Это просто человек политический, на которого, в основном, представление и рассчитано (он усваивает создаваемые ценности и нормы поведения на всех этапах процессов социализации и адаптации). Политический спектакль ставится тем чаще, чем сложнее соответствующие цели и задачи. Или чем ниже политическая культура общества (т.е. способность общества вдохновляться политическими идеалами-иллюзиями и сохранять впечатление от разыгранного политического представления).
Миф и игра, сплавленные воедино, составляют своеобразную технологию политического процесса. Здесь постоянно существует разница между «условным» (главным качеством игры) и «безусловным» (признаком мифологического переживания). Эта разница обусловливает движение политических сил, распределение ролей в политическом процессе.
На основании работ исследователей выделяется несколько видов мифологии и мифов абсолютная мифология, вечные мифы, национальные мифы, мифы-технологии.
Абсолютная мифология есть вершина, высшая точка существования любого мифа, именно к ней он [миф] стремится в своем развитии. Политика, по сути, и предстает как абсолютная мифология, чаще всего модифицирующаяся в тот или иной вид, в ту или иную форму.
С определенными оговорками, как об «абсолютной мифологии» можно говорить о тоталитарных и авторитарных режимах, и в частности, о советском. Препятствия для существования «советской (абсолютной) мифологии» если и были, то последовательно и целенаправленно ликвидировались как морально, так и физически.
Следующая форма — «вечный миф». В чем-то она близка к абсолютной мифологии, поскольку существует практически во всех проявлениях человеческого разума и духа, и, как правило, неподвластна ничьим влияниям. Проявления «вечного», применительно к мифу, — это архетипы коллективного бессознательного, вечные сюжеты, как-то борьба Добра и Зла, обязательный Герой и его антипод (герой — трикстер), выступающий в роли «врага» и т.д. Данную разновидность мифов практически невозможно уничтожить — они глубоко запечатлены в ментальных структурах человека. Такие мифы либо блокируются, подменяются, либо актуализируются, но не исчезают бесследно.
При рассмотрении конструкции «вечных» мифов с позиции политической технологии, приходим к выводу, что, во-первых, для успешности политику необходимо быть вписанным в миф. Во-вторых, наиболее успешной формой будет именно вечный миф, как глубоко укорененный в сознании людей. В-третьих, становясь мифологическим персонажем — героем (неизменно несущим в себе положительное содержание), политик становится популярным, а, занимая руководящую должность, легитимизирует свою власть либо власть института, который возглавляет.
Высказанные положения подтверждаются данными социологических исследований, в частности тех, где объектом исследования выступает историческая память общества (историческая память, как считают многие специалисты, имеет две составляющие историографическую и народную). В народной памяти часто доминируют образы, которые насаждаются посредством научно-популярной литературы и пропаганды. Например, наиболее высоко в российской истории населением оценивается роль Петра I. Так, 90,2% респондентов считают, что он оказал огромное влияние на формирование государственности России, ее превращение в великую мировую державу. В рамках данного исследования, роль советских и постсоветских руководителей государства оценивается неоднозначно. В соотношениях позитивных и негативных оценок деятельности В.И. Ленина, И.В. Сталина, М.С. Горбачева и Б.Н. Ельцина — только фигура В.И. Ленина связана с превалированием положительных суждений (39,9% опрошенных) над отрицательными (29,8% опрошенных). При этом социологические исследования также показывают, что В.И. Ленин запечатлен в массовом сознании только в качестве положительного образа, но не как идеологический символ борьбы за социальные права на базе большевистской идеологии. Соотношение положительных и отрицательных оценок роли других вышеназванных руководителей государства следующее И.В. Сталин — 32,9% респондентов оценивают положительно и 41,3% ? отрицательно; М.С. Горбачев — 17,6% положительно, 42,6% ? отрицательно; Б.Н. Ельцин — 14,5% положительно, 47,9% отрицательно. В другом исследовании, проведенном Институтом комплексных социальных исследований РАН по заказу и в сотрудничестве с Фондом им. Ф. Эберта, приводятся данные, перекликающиеся с уже изложенными. Так, чувство гордости у подавляющего числа россиян вызывает эпоха Петра I (54,3%), далее следуют период «застоя» (правление Л.И. Брежнева, 17%), эпоха Екатерины II (13,1%), хрущевская «оттепель» (10,4%), время (реформы) Александра II (9,2%), годы революции и гражданской войны (6,4%), время перестройки (4,0%), 90-е гг., т.е. период недавних реформ и трансформация после распада СССР (3,2%)4. Таким образом, наиболее популярным общественное мнение считает Петра I — идеально вписавшегося в роли героя в миф, в канву сложившегося у русского народа понимания «идеального» правителя, Героя, победившего Зло; Героя, успешно легитимизировавшего новую систему власти, новые институты власти, новую структуру общества и социальных процессов.
Представленные данные социологических опросов демонстрируют опорные положения, ключевые моменты в современном российском общественном сознании, базируясь на которых, формируется и существует мифо-политическое пространство. Политический процесс в современной России представляет собой, во-первых, своеобразное отражение исторических событий, а, во-вторых, достаточно явственно показывает характер и содержание «исторических» мифологем и идеологем, взываемых российским настоящим к новой жизни.
Одной из форм существования «вечной мифологии» является т.н. национальные мифы, составляющие «душу народа» (Г. Лебон). Одной из мощнейших в национальном мифотворчестве является тема Родины, Отчизны, присутствующая в любой системе вне зависимости от ее характерных черт и «политической» принадлежности монархия, социалистическая система, тоталитарный режим или демократическое государство. Интересна специфика данной темы в русской культуре постоянное противоборство идеологических дискурсов — патриотические ценности и политическая благонадежность. Тематика Родины большей частью сосредоточена в области власти и властных отношений, что проявляется в языковых конструктах, речи политиков и руководителей органов власти, а также их оппонентов, например, тех же диссидентов. Таким образом, тема Родины является неотъемлемой составляющей политики и мифов в ней властвующих, точнее еще одним пространством существования мифа, или его основой.
Аксиоматично, что политическое пространство в целом и его мифологизированная сфера живут наиболее активной жизнью в предвыборные периоды. Выборы, как главный элемент демократической системы, являются, по оценкам респондентов, «социально приемлемым» институтом политической сферы общества. Предвыборная ситуация, когда «все зависит от избирателя», повторяется постоянно, однако каждый раз после выборов ожидания значительной части населения не оправдываются. Тем не менее, вера во «всемогущество» избирателя сохраняется, о чем свидетельствуют данные всероссийского опроса общественного мнения. Подавляющее большинство опрошенных (61%) уверены, что выборы являются необходимой составляющей социальной жизни российского общества, и только 23% придерживаются противоположной точки зрения. При этом 39% респондентов считают, что «выборы отражают мнение народа», против 47%, согласных с утверждением, что «результаты выборов не отражают мнение народа». Использование мифов-технологий, в том числе и в ходе предвыборной кампании, оправдано с позиции их создателей, но вызывает неудовольствие тех, на кого они направлены (однако это происходит только post factum). В случае, когда общество недовольно действиями политиков, за которых проголосовали на выборах, винят себя 30% опрошенных и 56% респондентов считают виновными избранных политиков.
Взаимодействие двух социальных пространств — мифа и политики — следует рассматривать на примере различных видов или форм существования мифа, как многовариантного пространства. Политические партии, например, последовательно эксплуатируют не только подлинные, но и мифические основания исторического сознания, национально-патриотических чувств и т.п. В их программах, выступлениях лидеров можно найти не только современные проблемы, но подчас и то, что стоит, например, за теорией «Москва — третий Рим» или отношение к России как незыблемому центру Восточно-христианской цивилизации, славянского мира. При этом социологические опросы показывают, что примерно четверть населения страны (24,5% опрошенных) является прочной базой для распространения данных идей.
Мифотворчество в политике нередко опирается на реальные основания — исторические, культурные, социальные. Порой создается миф-иллюзия, которого не существует в действительности, но он помогает достичь политику(кам) те или иные прагматичные цели. Миф-иллюзия в действии восхищает и ужасает одновременно. Миф-иллюзия активно использовался и используется пропагандой различных стран. Например, от изобретенных идеологами нацизма мифов об особых качествах арийской расы до придуманных Геббельсом отрядов «вервольфа», о чьих «подвигах» активно вещала немецкая пропаганда. Именно в случае создания и дальнейшего применения мифа-иллюзии следует говорить о прямой манипуляции, поскольку именно таким образом власть, либо отдельный ее представитель (речь только о политических мифах и мифах в политике) оказывает решающее воздействие на сознание и поведение населения.
Конструируя новую реальность, политик-режиссер-политтехнолог приближает ее к действительности и вписывает в наиболее востребованные мифы. Выборы — это череда продуманных профессиональных спектаклей от подготовки аудитории-электората посредством формирования общественного мнения до «блестящего» подведения итогов голосования. От уровня профессионализма спектаклей зависит и их успешность.
Нынешнее состояние общества часто называют эпохой постмодерна. Вступление в данную эпоху, характеризующее некое переходное состояние общества и культуры, разрушило существовавшую структуру и ограничения, породило множество новых смыслов. Так исчезают противопоставления «высокое-низкое», «правильное-неправильное». Пропадает существовавшая бинарность, привязка к «корням» и «ветвям» древа знания. Система, начала которой были положены Р. Декартом, становится невостребованной, появляются иные дискурсы, существующие подобно ризоме. Они не имеют привязки, корней и не стремятся развиться «ввысь», они «застилают» собой пространство, в том числе и пространство политики.
Постмодернизм не существует без вторичной архаизации. Любой социокультурный кризис общество может преодолевать двумя путями отыскав новое решение, преодолевая кризис, выходить на следующую ступень развития, либо возвращаться к истокам, актуализируя архаику. Одна из особенностей восприятия мира постмодернистами — представление о мире, как о тексте. С другой стороны, мы отмечаем, что реальная политическая жизнь все более перемещается в виртуальное пространство («симуляция» реальности). Как следствие — перемещение внимания и интересов социальных групп и политиков из действительности в сферу «говорения», где трансляторами являются средства массовой коммуникации.
В современной ситуации язык — речь политика является чуть ли не основным элементом политической деятельности, который, по сути, и представляет собой символ. Чем более образна речь, чем дальше она от нормы, тем интереснее политическая фигура, тем больше у нее шансов стать сакральной (происходит героизация политика).
Еще одной формой существования мифа в политическом пространстве, позволяющим его маркировать, являются лозунги. «Удобные в применении» лозунги позволяют формировать общественное мнение и облегчают задачу, как для их создателей, так и для их потребителей. Чаще всего это несколько слов, в которых понятно и доступно изложена цель или задача. Большей частью политические лозунги обещают пусть что-то и не очень определенное, но обещаемое в будущем, и это должно быть всегда лучшее, чем есть сейчас. «Земля — крестьянам! Фабрики — рабочим!», «Коммунизм — светлое будущее всего человечества», «Каждой семье к 2000 г. по отдельной квартире» и т.д.
Обращаясь к современным выборам, стоит констатировать, что лозунги остаются эффективным инструментом, нацеленным на мобилизацию избирателей, но они часто формулируются даже не для обещания чего-то привлекательного в будущем (за это в будущем можно и спросить), а для лобовой констатации своих «преимуществ» «Наша сила в правде!» (Российская партия жизни); «Мы восстановим справедливость вместе!» (Патриоты России); «Наш выбор — великая Россия!» (ЛДПР) и тюд.
Политический лидер олицетворяет собой идеи, идеалы, ценности, интересы некоего социального слоя или социума в целом (функция идентификации). Фигура политического героя является стержневым элементом политического процесса. Культивирование, однако, зарождается как патриархальное поклонение вождю. Вождь должен разрешать проблемы масс так, как разрешает отец проблемы семьи (политический лидер помимо выражения интересов большей части населения выступает в роли защитника малообеспеченных слоев). Становление роли вождя в обществе (в том числе, применительно к России) проходит 3 стадии первая — вождь-«друг», первый среди равных; вторая — вождь-«отец»; третья — вождь-«царь».
Политический герой вынужден постоянно колебаться в своем поведении между текущими и рутинными управленческими задачами (в рамках своего окружения или на государственной службе) и задачами, которые диктуются его желанием выглядеть в роли патера-защитника перед массами. Такое поведение связано с тем, что политический лидер одновременно является профессиональным участником политической конкуренции и живым символом. Динамичное прохождение политическим лидером «трех ипостасей вождя» определяет его успешность, популярность и лояльность к нему общества. Увлечение политического героя управленческими функциями разрушает харизму (отсюда, например, стремительное падение рейтинга после успешных выборов). Героизация лидера (обожествление как апофеоз) — превращает его в символ, которому не надо опускаться до реальных проблем. Усилению позиций лидера (героя) способствует «борьба с врагом», в роли которого в современной России выступают олигархи («дело ЮКОСа»), чиновники (борьба с коррупцией, халатностью «на местах»), а также постоянная демонстрация (транслируемая СМИ) патерналистской роли руководителей (например, обещания и гарантии, даваемые главами регионов/муниципальных образований населению в своих выступлениях).
Современный человек живет в идеологически маркированном пространстве речи в поддержку партий и политических лидеров, информационные сообщения, реклама и предвыборные кампании, политически не-нейтральная пресса. Нейтральной политической информации не бывает, но в этом пространстве чуть ли не все приобретает идеологическую окраску и все зависит от мифа, в котором существует транслирующий информацию человек. Отрицание роли идеологии и попытка свести ее «на нет» рождают не отсутствие идеологии, а полиидеологичность, как ответ на «идеологический» голод.
Рассмотрение политической истории России и современного ее состояния (безусловно, не только России), позволяет говорить об архаичности, мифологичности политики. В ее основе лежит один и тот же сценарий, определяющий роль лидера, вождя и общества. Попытки отхода, освоения иного, неархаичного по своей природе, политического поведения приводят к краху политики и политиков. Только жесткое следование законам архаики позволяет удержать и укрепить власть, особенно в ситуации социокультурного кризиса.
Таким образом, сферы распространения политического мифа многогранны и их проявления в политике многозначны.

Заключение
Особенности мифологизации политической сферы в период современных преобразований российского общества связаны со специфическими механизмами распространения мифов посредством ритуалов, обрядов, языка. Так, в политической риторике постоянно используются не столько параллели с советским периодом, сколько облекаются в «узнаваемую» форму современные проблемы. Из политической борьбы, по сути, исчезают дискуссии о сути явлений, а соответствующие темы, проблемы используются политическими силами лишь в рамках своего специфического дикурса, понятного и доступного «посвященным».
В качестве особенности российского мифо-политического пространства можно определить его основу — историческую память, при этом сам политический процесс предстает как своеобразное отражение, «воспроизводство» исторических событий.
В современной ситуации взаимодействие различных социальных групп нередко перемещается из реальной политической жизни в виртуальное пространство, чему активно способствуют новые информационные и политические технологии. Виртуальность позволяет политическим мифам охватывать практически все общество.

Список использованной литературы
1. Березина Н.И. Миф как политический институт Проблемы определения //Философия права. -2007. — № 1. — С. 57 — 59
2. Горбатова Н. В., Станкевич Л. Т. Информационные технологии виртуальные мифы и политическая реальность в России //Гуманитарные технологии и политический процесс в России. — СПб. Изд-во Санкт-Петербургского университета, 2009. -С. 45 — 67
3. Кряквина Е.А. Политические мифы в структурации политического пространства //Социология власти . -2009. — № 7. — С. 167 — 173
4. Прибыткова Е. А.Политические мифы.//Личность; Общество; Государство. — СПб. , 2008.
5. Назарова Р.Ф. Политическая мифология и массовое сознание россиян //Политика и право. Выпуск 4. -Благовещенск, 2004. -С. 12 — 18
6. Чикурова М.А. Политическая жизнь мифа // Социология власти Вестник Социологического центра РАГС. № 1. М., 2007.
7. Чикурова М.А. Власть в структуре политического мифа цель или средство? // Философия и будущее цивилизации тезисы докладов и выступлений IV Российского философского конгресса в 5 т. Т.5 — М. Современные тетради, 2005.
8. Чикурова М.А. Игра в процессе политического мифотворчества архаические истоки и современность // Государственное управление новые технологии. Материалы международной конференции. 25-28 мая 2004 г. — М., Полиграф сервис, 2004.