Эволюция гос регулирования экономики США

Последние два с половиной десятилетия явились для США периодом значительных изменений в национальном хозяйственном механизме. Ис­пользование традиционных методов государственного антициклическо­го,антиинфляционного регулирования экономики и попытки достижения полной занятости оказались неэффективными в современных условиях. Иными словами, политика, ориентированная на стимулирование экономи­ческого роста с помощью воздействия на совокупный спрос, соответствующая кейнсианской концепции, оказалась несостоятельной в 70-80-е годы.
1. Взгляд в прошлое бум 20-х.
Позволим себе вспомнить основные постулаты этой теории, а также условия, когда такая политика приносила успех, а, следова­тельно, эволюцию взглядов на роль государства в экономике в различ­ные периоды истории США.
В этой связи необходимо вспомнить 1929 г, а также период подъема до того, в 20-е гг. Это были в самом деле годы роста.Сред­нестатистический рабочий увеличил свою зарплату на 25%.Уровень
безработицы не превышал 5%, а в некоторые периоды 3%.Расцветал потре­бительский кредит. В экономической теории, да и в общественном соз­нании господствовала концепция либерализма, или laissez faire (пусть каждый идет своим путем»), разработанная классиками буржу­азной политэкономии еще в 18-19 столетиях.
В ней подчеркивается роль отдельного «экономического челове­ка»,рационального индивида, стремящегося к максимизации прибыли и
конкурирующего с другими на всевозможных рынках, и получающего воз­награждение, которое соответствует его труду. Теория, базирующаяся на принципе индивидуализма, утверждающая, что реализация ничем не ограниченного частного интереса хозяйствующих субъектов ведет в итоге к общественному благу, постулировала полную свободу предпри­нимательства и невмешательства государства в хозяйственную жизнь.Механизм рынка провозглашался наиболее эффективным регулято­ром экономических процессов, обеспечивающим оптимальное распределе­ние ресурсов.
Однако в 20-е годы были переполнены исключениями из простых рыночных отношений.В промышленном производстве преобладали крупные корпорации, уже были приняты антимонопольные законы, созданы феде­ральные комиссии и комитеты по регулированию отдельных отраслей, создана Федеральная резервная система, словом, государство уже ак­тивно вмешивалось в экономичекскую жизнь. Эти и другие формы вмеша­тельства уже серьезно меняли традиционную веру в индивидуализм и свободный рынок.
Но все же, в большинстве случаев считалось, что вмешательст­во, если и необходимо, то время от времени, и принцип laissez faire оставался господствующим.
Однако очевидная цикличность экономического развития, повто­ряющиеся каждые 8-10 лет фазы процветания, спада, кризиса и оживле­ния считались до сих пор нормальным явлением со способностью к са­моисправлению. Такое «благодушное» отношение к циклической динамике привело к катастрофе в 1929 г.
2. Крах 1929 и Великая депрессия
Не вдаваясь в подробности и не обсуждая различные оценки той ситуации в деталях, попытаемся воспроизвести картину тогo, что же произошло в действительности.
С одной стороны было достаточно очевидно, что к началу 1928 года экономика приблизилась к нормальному циклическому падению
деловой коньюнктуры, и не было причин предполагать, что кризис бу­дет острее или продолжительнее, чем обычнно, когда ситуация с цена­ми, зарплатой, процентной ставкой, инвестициями и объемом произ­водства выравнивается уже через несколько месяцев. Беда была в том, что до 1928 г. почти никто уже не следил за экономическими показа­телями, а уже с 1926 г. начал сокращаться объем жилищного строи­телбства, падать объемы продаж автомобилей, главного товара дли­тельного пользования, сокращались производственные капиталовожения.
Все взоры были прикованы к фондовому рынку, на котором, воп­реки общему экономическому спаду, со второй половины 1928 начался настоящий бум. Ответы на вопрос, почему же сложилась такая ситуа­ция, колеблются от романтических (послевоенные настроения, когда хотелось верить, что все несчастья уже позади) до психологических
(нация была охвачена растущей эйфорией), и моральных (американская
нация достигла крайней степени нравственного упадка, когда жажда на­живы и всеобщая жадность превысили здравый смысл).
Но главное объяснение — это неразумные экономические меропри­ятия государства. Во-первых, Федеральная резервная система, отвеча­ющая за контроль над ростом денег и кредита, предприняла в 1927 г. меры по увеличению денежной и кредитной эмиссии именно тогда, когда экономические показатели обещали спад. Это была первая попытка про­тивостоять экономическому циклу за все 30 лет существования ФРС. Поначалу казалось, что с помощью кредитной эмиссии (объем кредито­вания увеличился в несколько раз) удасться избежать спада. И нес­мотря на короткое оживление начала 1929 г, основная часть всех кре­дитов досталась рынку ценных бумаг ушли на биржевые спекуляции. Это был период всеохватывающего безумия — из 120 миллионов амери­канцев ни много ни мало 30 так или иначе были вовлечены в биржевую игру, полтора миллиона имели счета в брокерских фирмах. Цены акций быстро расли, причем вне зависимости от роста прибылей.Самые неп­рочные компании — «держательские» корпорации, представляющие собой не что иное, как пирамидальную иерархию участия в капитале других компаний, привлекали к себе капиталы. Наблюдался огромный рост за­долженности — брались кредиты под игру на бирже.
Возможно, и экономисты, и предприниматели были сбиты столку мини-бумом в потребительских расходах, стимулируованным политикой расширения кредитов ФРС. Обычно в прошлом фондовая биржа служила индикатором состояния экономики спад в промышленности сопровождал­ся падением общего индекса курсов акций.В 1929 г. биржевой рынок находился в состоянии бума — соответсвенно создавалась иллюзия эконномического процветания. Вообще на бирже нередко играют на по­вышение тогда, когда экономика в целом находится в состоянии цикли­ческого спада, но до! 1929 г. такого опыта не было, и обстановка лихорадочной игры на повышение «обольстила» и бизнес, и экономис­тов, и правительство как обыкновенных биржевых игроков.
Крах фондовой биржи в «черный вторник» 29 октября 1929 г. показал то, что должно было произойти несколькими месяцами ранее — начался спад.Даже «обычный» спад обещал быть резким, но спад, усу­губленный биржевым крахом и нестбильностью банковской системы, ут­ратой общественного доверия к банкам, к фондовым инструментам, действительно привел к катастрофе.
Среди первых мер, предпринятых президентом Гербертом Гуве­ром, а он отнюдь не бездействовал, как ошибочно полагают, было уси­ление государственного вмешательства.Точно также, как он одобрил политику ФРС, расширившую кредит в начале 1929 г., Гувер и теперь был намерен победить депрессию мерами госрегулирования. Так, были снижены налоги, увеличены государственные расходы и создал самый большой дефицит бюджета мирного времени за всю предшествующую исто­рию США. Также он провел через Конгресс программы помощи фермерам, программу чрезвычайных обществееных и строительных работ, программу займов, словом, все, чтобы стимулировать инвестиции в промышлен­ность. Эти меры, по иронии судьбы, и явились основой для «нового
курса» Рузвельта, однако именно последнему обеспечившими место в
истории.
Надо сказать, что «новый курс» Рузвельта не сразу принял на вооружение теорию Д-М.Кейнса.По меньшей мере пять теорий сопернича­ли за внимание президента (1) теоретики «власти монополий», ут­верждавшие, что необходимо поощрять крупные корпорации снижать це­ны, что увеличит реальную покупательную способность; (2) «инфляцио­нисты», обеспокоенные ростом цен из-за дефицита бюджета, считавшие, что инфляция опаснее безработицы; (3) защитники «налогообложения
прибыли», верившие, что нераспределенная прибыль корпораций должна
быть уплачена в виде дивидендов для повышения покупательнной спо­собности;(4) сторонники «накачки» денежной массы, верившие, что растущие расходы и расширение денежнной массы, несмотря на инфля­цию, должны рано или позднно вызвать рост инвестиций и производства;
и, наконец, (5)последователи теории «вековой стагнации» , считав­шие, что капитализм как общественный строй больше не работает и что единственно возможный выход — это широкое общественное вмешатель­ство и контроль.Сторонники «laissez faire» не играли большой роли и хранили молчание ввиду провала политики бездействия и невмешатель-
ства государста в борьбу с кризисами.
При высоком уровне безработицы (25% работоспособного населе­ния в 1933 г.) и низком объеме производства становилось ясно, что причиной продолжающейся депрессии является недостаточчная покупа­тельная спосоность, или спрос, и если государство будет стимулиро­вать спрос, создавать его, то это приведет к увеличению инвестиций.
В 1933 г. газета «New York Times» опубликовала письмо Джона
М.Кейнса, в котором он изложил суть своей теории » Я придаю чрез­вычайное значение росту национальной покупательной способности на основе государственных расходов, финансируемых займами».
Кейнс провозгласил то что многие эконномисты-практики уже начинали понимать, и что было совершенно неприемлимо для классичес-
кой эконномической традиции, которую он собирался разрушить, а
именно, что капиталистическая экономика скорее обладает не естест­венным стремлением к росту и раавнновесию, а склонностью к циклам, периодическому дисбалансу и хроническим приступам стагнации. В
то время взгляды Кейнса казались возмутительно радикальными. Его «Общая теория занятости, процента и денег» ставила цель проложить путь к высокой занятости, а общий уровень занятости зависит от совокупного спроса на товары, включая закупку потребительских товаров, производственные капиталовложения, а также государс­твенные расходы. Ситуация же была такова, что правительство стара­лось придерживаться ортодоксальной точки зрения, предполагающей ма­лые государственные расходы и бездефицитного бюджета.
Анализ Кейнса неумолимо приводил к выводу, что достичь полной занятости и полного использованния производственных фондов, обору­дования, возможно только через искусственно стимулируемиый высокий уровень совокупного спроса. Курс был ясен нужно стимулировать ин­вестиции предприятий, должны быть увеличеныы государственные расхо­ды.С другой стороны, так как население имеет склонность сберегать свои возрастающие доходы, то это ограничивает денежную массу в об­ращении, и, следовательно, спрос.Сбережения представляют собой изъ­ятие средств из потока доходов-расходов, подрывая тем самым дейс­твие закона Сэя.Сбережения вызывают недостаточнность потребления, в результате — непроданные товары, сокращенние производства, безра­ботица и снижение инвестиций.
Сдедует сказать, что теория кейнса не сразу была воспринята американским правительством, как и его взгляды не сразу получили признание в США. В конце 1936 г. экономика начала медленно оживать, и все надеялись, что худшее уже позади. Однако оживление было крат­ковременным. Рузвельт, еще веривший в сбалансированный бюджет, сок­ратил государственные расходы, как только экономика пошла вверх, и вслед за этим снижением государственных расходов последовал новый спад, еще раз потрясший экономику.Наверное, самым важным результа­том спада 1937-39 гг., и стала популярность Кейнса.Более того, Кейнс
прямо предсказывал в 1937, что действия Рузвельта по сокращению
расходов вызовут спад. И в самом деле,нечасто создатель экономиче­кой теории получает подтверждение своих идей так быстро.В итоге тот взгляд, что дефициты во во времена спадов хороши, поскольку они стимулируют производство и занятость — приобрел статус государс­твенной доктрины.
3. Военный подъем
Несмотря на некоторое оживление после 1938 г. именно раз­витие событий, сила вещей, а не Кейнс и не «новый курс» вытащили США из депресии.С начала второй мировой войны США, еще не будучи втянуты в войну, снабжали союзников всем необходимым.Война в Европе представляла собой гигантский рынок сбыта для военной продукции. Национальные расходы на оборону выросли с 1 млрд $ в 1939 до 81 в 1945 гг, составляя в этом году 82% расходной части бюджета и почти 40% выпуска промышленного производства. Большая часть расходов фи­нансировалась за счет дефицита бюджета, величина которого составила в 1939 составил 4 млрд долл., все возрастая, достигнув в 1945 54 млрд долл. При этом совокупный государственный долг США вырос с 45 млрд в 1939 до 259 млрд в 1945 гг. Безработица упала с 19% от работоспособного населения в 1938 до 1,9% в 1945, чему конечно поспособствовал призыв вармию. Поскольку дефициты оправдывались благими патриотическими целями, то на них никто не жаловался во время войны.
Еще более сильным, чем военный , оказался бум послевоенного процветания. Более 250 млрд долларов сбережений, накопленных до и за время войны (нехватка товаров в военное время) обеспечили от­ромный уровень личных расходов и инвестиций, поддерживающий эконо­мику до середины 50-х.
Однако после войны встал вопрос о продолжении кейнсианской политики. В Сенате в 1945 году не прошел законопроект S.380 о «пол­ной занятости», за который выступали все кейнсианцы и сторонники введения плановых начал вэкономику. Сейчас, с точки зрения бизнес­менов, законы о полной занятости, кейнсианская экономическая поли­тика — рассматривались как элементы «нового курса», которые хороши только для тяжелых времен и от которых сйчас следовало избавляться. В результате был принят закон «О занятости» 1946 г.,(термин «полная занятость» был опущен), который только призывал федеральное прави­тельство стремиться к полной занятости. В первое послевоенное деся­тилетие дела в экономике шли действительно слишком хорошо, чтобы методы антициклического регулирования нашли себе применение.
4. Экономика США в послевоенный период
Годы правления Трумена и Эйзенхауэра отмечаны некоторым сни­жением государственных расходов, в том числе и на оборону, вызван­ным переходом на мирные рельсы.Тяжелые воспоминания 30-х уже изгла­дились в общественном сознании под влиянием цветущей экономики, но не в сознании экономистов.
В последние три года администрации Эйзенхауэра появились бе­зошибочные признаки нового спада 1957-58 гг., за которым последовал спад 1960 г.Эйзенхауэр, стремясь покинуть свой пост с бездефицит­ным бюджетом, после нескольких лет «позорных» дефицитов, начал про­водить политику, которвя и привуела к спаду. Обдумывая свою эконо­мическую программу, Джон Ф.Кеннеди делал акцент на том, как «заста­вить экономику работать», постоянно возвращаясь к успехам плановой экономики СССР, который превосходил США по количеству ракет, лиди­ровал в космосе и по темпам экономического роста, что имело значи­тельный идеологический эффект.
Если Кеннеди и не был убежденным кейнсианцем в момент избра­ния его президентом, то в годы новой администрации кейнсианские идеи расцвели пышным цветом.Сначала он создал президентский совет эконномических консультаннтов, возглавляемый Полем Самуэльсоном, дававшим рекомендации по правительственному курсу.Кейнсианцы сос­тавляли уже не толко абсолютное большинство в совете, но и проникли на ключевые посты в Министерстве финансов, в Бюджетном бюро.
Следует отметить, что кейнсианская экономическая политикавыс­тупала в различных вариациях.Правительственные усилия по стимулиро­ванию совокупного спроса могли идти по одному из двух основных нап­равлений финансовой политики, либо сочетать их в том или ином соот­ношении. Во-первых, можно было идти по пути завышения правительст­венных расходов, как это происходило в 30-х и финансирования воен­ного времени 40-х гг.Во-вторых, можно было, сокращая налоги, увели­чить свободные доходы потребителей и объемы частных иннвестиций, тем самым стимулируя совокупный спрос. Именно по такому пути пошли после войны были снижены налоги на сверхприбыль и индивидуальные подоходные налоги, что оказало благотворнное влияние на экономику.
Стратегия «государственных затрат», популярная среди сторонн­ников нового курса Рузвельта, сторонником которой был также Джон Кеннет Гэлбрейт, позволяла направлять ресурсы на необходимые соци­альные программы, такие, как профессиональное обучение, медицинское страхование, других социальных услуг. Сторонники снижения налогов, объединявшую значительную часть лидеров бизнеса, считали, что госу­дарство вряд ли сможет распорядиться собранными средствами лучше, чем если бы право принятия решений по расходам осталось бы за инди-
видуумами, тем более что политика расходов требовала времени и
средств для создания громоздких агенств и государственных служб по
распределению фондов.
Каждая из двух стратегий предполагала наиеренное создание де­фицита госбюджета ради будущей пользы.Вначале Кеннеди занимал нере­шительную позицию в вопросе, допускать дефицит или нет, но вконце концов его кейнсианские «наставники», особенно Уолтер Хеллер, нас­тояли на своем.Но теперь предстояло разрушить миф о том, что бюд­жетные дефициты создают инфляцию, а бюджет с положительным сальдо будто бы предотвращаютеё.Итак, Кеннеди выступил с оправданием дефи-
цитов, тщательно проработанных и имеющих четкие цели, и в январе
1963 решился пойти по пути снижения налогов. Логику своего подхода он объяснил так дефициты в недавнем прошлом проистекали не от из­быточных расходов и не от недостатка налоговых поступлений, а от неадекватнного экономического роста.Погоня за сбалансированным бюд­жетом посредством высоких налогов — политка, проводимая его пред­шественником, — тормозила рост, что и привело к дефицитам. Сниже­ние налогов стимулирует рост, что приведет к увеличению совокупных доходов, а следовательно и налоговых поступлений даже при более низких ставках.
К сожалению, администрация Кеннеди находилась у власти слиш­ком недолго, чтобы по достоинству оценить результаты её политики. Через три месяца после убийства президента Конгресс принял законоп­роект о сокращении налогов в общей сумме на 13,6 млрд долларов, и после подписания его Линдоном Джонсоном он вступил в силу. В тече­ние года результаты превзошли ожидания. Безработица, которая в годы Кеннеди не опускалась ниже 5.2%, стала ниже 4% в 1966 г. Прирост ВНП на душу населения почти удвоился по сравнению с уровнем 1963 и составил в 1965 г. 4.5%.
Но успехи политики, предложенной Кеннеди, имели далеко идущие последствия. Во-первых, он поднял экономические дискуссии до прези-
дентского уровня, и при нем экономисты стали играть активную роль в
выработке политики.И когда в 1964 г. Линдон Джонсон одержал сокру­шительную победу над Голдуотером, в кампании, в которой идеология государственного вмешательства и сильного государства Джонсона про­тивостояла философии свободного рынка Барри Голдуотера.
Вообще говоря, «новая экономика» в рамках программы Джонсона «великое общество» было нечто большим, чем просто практическое при­менение кейнсианской теории.Профессиональная переподготовка, более высокие субсидии на образование, развитие городов, увеличенные программы на социальное обеспечение — все это стало памятными уси­лиями программы «великого общества».
Между 1964 и 1967 гг. федеральный бюджет вырос почти на 40%— с 65.2млрд до 90.9 млрд долларов.Вто время, казалось, дефицит ока­зывал благотворное влияние на экономику, подняв ВНП на 25% и удер­живая безработицу ниже 4%.
Но этой идиллии предстояло в скором времени прекратить­ся. Вступление экономики США в войну отмечалось наличием незагру­женных производственных мощностей и не в полной мере занятой рабочей
силой, не отвлекая ресурсы из гражданского сектора. Однако участие
США в войне во Вьетнаме началось на пике длительного экономического подъема.Нация была полностью обеспечена рвботой, производя гражанс­кую продукцию.Возросшие военные расходы — без параллельного сниже­ния других расходов, без повышения налогов с целью снижения спросса частного сектора на невоенные товары, без ужесточения денежной политики для сокращения спроса, могли иметь следствием только повышение цен, поскольку постащики «пушек» конкурировали с произво­дителями «масла» за имевшиеся ограниченные ресурсы. В результате война во Вьетнаме навлекла бедствие на американскую экономику.Эко­номические советники Джонсона не могли не знать, что в условиях экономики с полной занятостью вероятной платой за большее количест­во «пушек» должно стать меньшее количество «масла». Было понятно, что избыточные доллары, не встретив на рынке адекватное предложение гражанской продукции, вызовут повышение цен или инфляцию спроса.
Вальтер Хеллер,председатель Совета экономических консультантов при Джонсоне, позднее утверждал, что он и другие «не были осведомлены» о масштабах военного строительства, которое военные советники Джонсона рассматривали как основнное условие победы. Такое объяснение было попыткой оправдать себя и экономистов, вовремя не оказавших влияние на президента, хотя в действительности молчание экономистов объясняется либо нежеланием отступать от «идеи» больших расходов, в т.ч. и во­енных, либо просто неопытностью.
Когда в 1968 Джонсон фактически признал себя побежденным, от­казавшись баллотироваться на очередных выборах, экономические пока­затели выглядели еще весьма благоприятно. Но, с другой стороны да­вало о себе знать новое устрашающее явление — рост цен с темпами
4.2% в год. Это был наиболее значителный скачек цен с 1950 г.Однако при росте ВНП на 4.4% 1968 г, и при безработице в 3.6% это не вызы­вало удивления и вкладывалось в рамки господствующей теории. Что предлагалось в первую очередь в соответствии с ней? Конечно же, не­которое ужесточение финансовой политики, т.е. меньшие социальные расходы и большие налоги, с тем, чтобы ценой некоторого замедления роста и снижения занятости добиться победы над инфляцией. С теоре­тической точки зрения это было не более чем упражнением в «тонкой настройке». Увы, им предстояло обнаружить, что при попытке ограни­чить спрос цены почему-то проявили упорное нежелание не то что при­остановить свой рост, но даже снизить темпы его. Им предстояло убе­диться в том, что цены не проявляют гибкости в сторону понижения.
5. Экономика 70-х и закат кейнсианской экономической политики.
Новая администрация Никсона после прихода к власти в 1969 го­ду была встречена спадом. Прирост реального ВНП впервые за одиннад­цать лет оказался отрицательным, и впервые безработица составила 6% Но что намного хуже, не произошло снижения инфляции, и это было неслыханным ранее поворотом событий, поскольку прежде всегда одним из «положительных» моментов экономических спадов становилось сниже­ние цен. А цены выросл на 5% в 1969 и на 6% в 1970. Возникла стагф­ляция, как окрестил эту ситуацию Самуэльсон — высокие темпы инфля­ции при высоком уровне безработицы и нулевым ростом экономики.
Кризис 1970-71 гг. резко ударил по авторитеу кейнсиантсва
как основы экономической политики, не говоря уж о том, что фондовые
биржи так не лихорадило со времени 1929.
Кейнсианская «ортодоксия» была атакована с двух флангов. «Справа» вновь укрепились сторонники неоконсерватизма и свободной экономики.Их обвинение звучало в том6 что «новая экономика» не только не сработала, но и стала причиной нынешних проблем. С левого фданга выступали радикалы от марксизма, пацифисты и вообще недо­вольные существующей системой распределения доходов в обществе, окоестили кейнсианство как попытку сглаживать коренные пороки капи­тализма. В итоге критика как правых, так и левых, заклычалась в те­зисе, что капиталистическая экономика с высоким уровнем государс­твенного вмешателства привела к такому положению.
Администрация Никсона провозгласила «новую экономическую поли­тику» включавшую почти чрезвычайные меры по замораживанию зарплаты, цен и процента на 90 дней с 15 августа 1971 г., а затем в течение всего 1972 г жесткое их регулирование в лице трех созданных ве­домств — Совета по стоимости жизни, Комиссии по ценам и Комитета по выплатам. Раздавались голоса за и против такой чрезвычайщины, однако другого действенного орудия против инфляции, чем контроля над зарплатой и ценами, предложено не было. Так или иначе, к сере­дине 1972 г. инфляционное давление несколько ослабло. НЭП, но край­ней мере в краткосрочном аспекте, привела к некоторому снижению цен. Но лишь в краткосрочном. А далее сработал эффект «отложенного цено­вого давления», вызвавший новую инфляционную волну.
Но это было еще не все, и вереница экономических бед про­должала посещатьАмерику в 70-е. Во-первых, возникла проблема, свя­занная с закупкой СССР 19 миллионов тонн зерна, фактически весь за­пас США, в результате чего сократились поставки зерна на внутренний
рынок, что привело к росту цен на хлеб и на бакалейные товары.
Во-вторых, повышение цен на нефть ОПЕК привело к повышению цен в США, которые почти наполовину зависели от импорта нефти,на
все энергоносители на 50%, а следовательно, к витку цен на издержки
во всех производящих отраслях, не говоря уж о более глубоких струк­турных повледствий для экономики США. Цены на нефть выросли с 2.59 $ за баррель в 1973 до 12 $ в 1976 и в 1980 превысили 35 долларов за баррель.
В третьих, США стали испытывать нехватку метаалов и других полезных ископаемых, что усугубило ресурсный шок.
Все это вместе взятое наряду с непрекращающейся стагфляцией привело экономику к очередному спаду 1974 г. Никсон вынужден был уйти в отставку из-за Уотергейта еще в 1973. Исполнительная власть ША фактически лишилась руководства, и её задачами занимался Конг­ресс. Уровень инфляции составил в 1974 11%, безработица — 5.6%, a в 1975 — соответственно 9.1 и 8.5%.
В последующие годы политика Форда, а затем Картера отличалась непоследовательностью и вялостью. Цены продолжали ползти вверх, ежегодный прирост индекса потребительских цен составлял 6.5% в 1977,
7.5% в1978 и 11% в 1979 гг. После второго нефтяного эмбарго 1977 г. была выработана энергетическая программа, не давшей результатов. Вообще последние годы семидесятых отличались скорее отсутсвием ка­кой-либо экономической политики. К 1980 году экономика США пришла с вялыми инвестициями и хронической стагфяцией, грозящей перейти в новый спад.Этого пока не происходило потому, что потребительские расходы оставались высокими именно из-за инфляции6 так как выгодно было тратить и невыгодно сберегать.
1978 год ознаменовался принятием закона Хэмфри-Хокинса о пол­ной занятости и сбалансированном росте, признававший необходимость большего централизованного планирования, контроля над ценами и т.д. для борбы с инфляцией, придав борьбе с безработицей приоритетное, даже перед инфляцией, значение. Однако менее чем через год цели стабилизации цен и занятости были отложены до 1988 г., а на деле совершенно забыты, и таким образом этот закон стал последней схват­кой кейнсианцев в уже проигранной борьбе.
Итак, эра кейнсианства закончилась в доктрине,попытки достичь полной занятости и экономического роста с помощью дефицитов — в экономической политике.
Избранием р.Рейгана ознаменовался поворот в экономическом мышлении на 360 градусов. Рейган выступил с бескомпромиссной защи­той эконномических принципов свободного рынка, конкуренции и отк­крытой экономики, сбалансированного бюджета и снижения налогов для поощрения предпринимательской активности.Рейганомика означала для США политику подавления инфляции, стимулирования инвестиций, повы­шение международной конкурентоспособности экономики, а экономичес­кий рост, благосостояние граждан и занятость отошли на второй план. Стимулирование сбережений и инвестиций, а не потребительского спро­са ставилось во главу угла. Это вызывает необходимость свертывания социальных расходов и государственной помощи малоимущим, иными сло­вами снижение социальных гарантий выдается как неизбежная цена по­вышения эффективности экономической системы.

«