Философская лирика Пушкина

Первые слова поэта, когда он узнал, что его рана смертельна, были Мне надо привести в порядок мой дом». По словам литературоведа В. Непомнящего, «Дом для Пушкина — ценность важнейшая, бытийственная, символ единого, целостного, большого бытия. На протяжении лет Дом представал у Пушкина в разных обликах и масштабах» в лицее — это «келья» молодого вольнодумца, в зрелые годы — очаг, семья, и в конце жизненного пути дом мыслится как Отечество, нация, народ, история. Поиск опоры «самостоянья человека», идея домостроительства — важнейшие составляющие пушкинской философской лирики.
Проблемы цели и смысла жизни, соотнесения бытия и личности, самопознания, места человека в мире, отношений с Богом и природой — центральные вопросы всей русской литературы. Их называют «вечными вопросами», потому что нельзя найти на них однозначного ответа, они всегда волновали и будут волновать людей. И это залог бессмертия человечества, потому что вечная жизнь духа — в этой неуспокоенности, в этой бесконечной жажде самопознания.
Пушкин удивительно полноценно прожил все возрастные периоды, глубоко прочувствовал и замечательно отразил в своей поэзии все человеческие состояния от ранней юности до полного, гармоничного расцвета всех душевных, интеллектуальных и творческих сил взрослого человека. По сути, пушкинское творчество — отражение духовного пути Человека со всеми взлетами и падениями, с заблуждениями, самообманом — и их преодолением, с вечным стремлением к самопознанию и познанию мира.
Так, юность не может не узнать себя в эпикурействе ранней пушкинской лирики жить надо днем сегодняшним, стремясь возможно более полно исчерпать все радости, которые он нам несет — ибо кто знает, что будет завтра?! Лицей — веселый, счастливый Дом, где сам поэт и его друзья — веселые молодые бездельники, неукоснительно следующие завету Эпикура «Наслаждайся сейчас!». Упоительное ощущение своей молодости, силы, здоровья и желание сполна насладиться ими торжествуют в каждой строчке стихотворения 1814 года «Пирующие студенты»
Друзья! досужный час настал;
Все тихо, все в покое;
Скорее скатерть и бокал!
Сюда, вино златое!
Шипи, шампанское, в стекле.
Друзья! почто же с Кантом
Сенека, Тацит на столе,
Фольянт над фолиантом?
Под стол холодных мудрецов,
Мы полем овладеем;
Под стол ученых дураков!
Без них мы пить умеем.
Из всех философов пирующие студенты выбирают Эпикура, им близка его мысль о том, что жизнь ценна, лишь пока мы молоды. Великолепно сформулировано кредо тех лет в послании «Кривцову» (1817 год);
Не пугай нас, милый друг,
Гроба близким новосельем
Право, нам таким бездельем
Заниматься недосуг.
Пусть остылой жизни чашу
Тянет медленно другой;
Мы ж утратим юность нашу
Вместе с жизнью дорогой.
Так ставится знак равенства между юностью и жизнью. И все же лицеисты не чужды высокому и вечному. Вспомним стихотворение 1815 года «Городок», где молодой Пушкин отдает дань «холодным мудрецам», говорит о круге своего чтения, о природе, о дружбе, о любви. В 1820 году в стихотворении «Мне вас не жаль, года весны моей…» Пушкин подведет итоговую черту, по-новому осмыслит минувшую пору ранней юности — и простится с ней. Все, что составляло смысл жизни до сих пор — веселье, любовь, пиры, — утратило в его глазах свою ценность, оставлено без сожаления.
Но где же вы, минуты умиленья,
Младых надежд, сердечной тишины?
Где прежний жар и слезы вдохновенья?..
Придите вновь, года моей весны!
Жаль не времени, потраченного бездумно, но самого бездумья, уже невозможного. Такова цена опыта.
Блажен, кто смолоду был молод,
Блажен, кто вовремя созрел…
— скажет Пушкин в «Евгении Онегине», ибо человек, сполна насладившийся молодостью, взявший от нее все, развивается полноценно, гармонично.
Момент прощанья с юностью тяжел, утрата прежних ценностей приравнивается к утрате самой жизни. В начале двадцатых годов впервые в радостном, светлом мироощущении Пушкина звучит воистину трагическая нота, появляются мотивы пустоты и одиночества
Я пережил свои желанья,
Я разлюбил свои мечты;
Остались мне одни страданья,
Плоды сердечной пустоты.
Однако не следует забывать, что 1820-22 годы — расцвет романтизма в творчестве поэта, а самоощущение романтика слагается из чувств одиночества, преждевременной старости души, борьбы с враждебным миром и собственной «судьбой жестокой». И все же стихотворение «Я пережил свои желанья» (1821) звучит диссонансной нотой в пушкинском творчестве этого периода, оно предвосхищает темы и образы творческого перелома 1823-24 годов, когда душа поэта наполнится унынием и безверием, когда жизнь покажется бессмысленной и пустой. Перечитайте стихотворение 1823 года «Надеждой сладостной младенчески дыша…» — как безнадежно мироощущение поэта, какой бессмысленной кажется ему жизнь!
Стихотворение «Демон» (1823) сосредоточило в себе главные вопросы, терзавшие душу поэта. Пушкин создает образ человека, втягиваемого в пропасть безнадежного атеизма. «Злобный гений», Демон, искушающий героя безверием, бесконечно страшен. Он отрицает все высшие ценности вдохновенье, любовь, свободу — и, отрицая их, отрицает само Провиденье, то есть некий божественный замысел, лежащий в основе бытия. А ведь если жизнь бессмысленна и бесцельна, если не подчинена непознаваемому, но непременно во всем присутствующему высшему замыслу — тогда все равно как жить, творить добро или зло, добрести до естественной смерти или покончить с собой… Лирический герой из последних сил сопротивляется Демону-искусителю — и ужасается тому, что может не устоять. Сам поэт устоит, и страшный по силе духовный кризис 1823 года минет, но отзвуки «Демона» еще не раз прозвучат в его творчестве. Мы привыкли ассоциировать понятие жизни с образом некоего движения в пространстве и времени, от рождения к смерти. Пушкину в 1823 году жизненный путь человека представляется весьма безотрадным. В стихотворении «Телега жизни» поэт отразил этот путь в древних образах-символах жизнь — путь, молодость — утро, зрелость — день, старость — вечер, смерть — ночь. Для него жизненный путь — бессмысленное движение из небытия в небытие, свершающееся «само собой», независимо от воли человека. Сознательно сниженный, деромантизированный образ телеги, дребезжащей на рытвинах и ухабах, не дает обмануться насчет позиции автора нет в жизни ничего возвышенного и прекрасного. Ужасает читателя подчеркнуто бесстрастный, равнодушный тон повествования так есть, бороться бессмысленно, ибо как бы ни вел себя человек, чего бы ни хотел,
Ямщик лихой, седое время,
Везет, не слезет с облучка.
Бессмысленность окружающего мира не может не ужаснуть мыслящего человека. Для поэта, удивительно рано осознавшего свое призвание, она вдвойне трагична ведь его талант, его ум и душа ни к чему в мире, лишенном высшего замысла и цели! Юношеские мечты о служении Свободе, о гражданском подвиге воплотились в пушкинском творчестве 1815-22 годов. Создание в России тайных обществ, успехи революционного движения в Греции — все внушало надежду на скорое обретение народами своих исконных прав
И станут вечной стражей трона
Народов вольность и покой.
(ода «Вольность»)
И над отечеством свободы просвещенной
Взойдет ли наконец прекрасная заря?
(«Деревня»)
Но поэт взрослеет и, «разлюбив свои мечты», понимает, что подарить народам свободу — затея безнадежная. Позже, в 1825-26 годах, придет ясное понимание никто не может принести людям освобождение — это вообще невозможно, ибо политическая, гражданская свобода начинается с обретения свободы внутренней, духовной. Но пока не пришло понимание этих истин, лирического героя стихотворения «Свободы сеятель пустынный…» мучит невозможность исполнить то, что кажется предназначением, он обвиняет «народы» в нежелании обрести волю » К чему стадам дары свободы?» Почти дословно повторит Пушкин последние строки стихотворения в другом, написанном тоже в 1823 году — «Бывало, в сладком ослепленьи…»
Вы правы, мудрые народы,
К чему свободы вольный клич!
Стадам не нужен дар свободы,
Их должно резать или стричь,
Наследство их из рода в роды
Ярмо с гремушками да бич.
В этом стихотворении он объединяет мотивы и образы центральных лирических произведений, отразивших период кризиса, кардинальной переоценки ценностей — «Демона» и «Свободы сеятель пустынный…» И с новой силой мотивы «Демона» зазвучат в стихотворении 1828 года «Дар напрасный, дар случайный…». Четыре с небольшим года, отделяющие эти произведения, многое изменили в жизни России и в духовном облике поэта. Но вновь и вновь возникает перед ним Демон, «злобный гений», не желающий «ничего во всей природе благословить…». Власть, дарующая жизнь, — враждебна, ибо
Цели нет передо мною…
Вот что самое страшное, вот что не дает покоя лирическому герою стихотворения душа полна страстей, ум волнуют сомнения — но во имя чего? Пушкин редко датирует произведения, над этим же стихотворением стоит точная дата 26 мая 1828 года — день рождения Пушкина. В юности это веселый праздник, в зрелые годы — день подведения итогов, осмысления прожитого и грядущего. В такой миг и написаны строки
Дар напрасный, дар случайный,
Жизнь, зачем ты мне дана?
Это звучит, как заклинание, и то, что нет ответа на вечное «зачем?», несет чувство безнадежности, обреченности
И томит меня тоскою
Однозвучный жизни шум.
Это стихотворение как бы «выпадает» из контекста всего пушкинского творчества не потому, что оно трагично у Пушкина немало трагичных нот, а потому, что оно абсолютно безысходно. Оно, по мнению В. Непомнящего, является своеобразной антитезой «Пророку», который написан также в трудный период жизни поэта, после казни декабристов, но где ответ на вопрос «зачем?» был найден «Глаголом жги сердца людей». Но уже в стихотворениях следующего — 1829 года — «Брожу ли я вдоль улиц шумных…» и «Дорожные жалобы» отражено некое приближение к гармонии, пониманию высшего замысла. В первом стихотворении, элегии «Брожу ли я…» возникает образ «юношей безумных». Они безумны потому, что не задумались еще о смысле жизни, еще живут иллюзиями, какими жил и сам поэт — помните
Мы ж утратим юность нашу
Вместе с жизнью дорогой.
Последняя строфа элегии соединяет образы «младой жизни» и «равнодушной природы», стихотворение обретает кольцевую композицию. И жизнь представляется бесконечной в движении по этому кольцу от безумной, чуждой осмыслению законов бытия юности, через муки поисков смысла жизни — к смерти, к «гробовому входу», вокруг которого уже шумит новая молодость. Вечная жизнь — в этой смене поколений, истина — в мудром примирении с круговоротом жизни
Тебе я место уступаю
Мне время тлеть, тебе цвести.
И бессмертие есть в том, чтобы за «гробовым входом», после смерти, слиться с родными местами — иначе не жгло бы человека желание быть похороненным там, где родился
И хоть бесчувственному телу
Равно повсюду истлевать,
Но ближе к милому пределу
Мне все б хотелось почивать.
1830-й год — переломный в судьбе Пушкина. Круто меняется жизнь он женится, принимает на себя ответственность за семью, жену и будущих детей. Для него это был бесконечно важный, серьезный шаг расставанье не просто с холостяцкой вольницей, но со всем прежним строем жизни — обретение Дома, самореализация в совершенно новом плане.
Два чувства дивно близки нам,
В них обретает сердце пищу
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.
На них основано от века
По воле Бога самого
Самостоянье человека,
Залог величия его.
В этом поэтическом наброске звучит главная мысль, тревожившая Пушкина в тот период, — что есть человек, из чего слагается гармоническая жизнь, «самостоянье». Дом ощущается им как корни, исток жизни без корней не будет плодов.
1830-й год — это прежде всего знаменитая Болдинская осень, когда Пушкин уехал в свое имение Болдино улаживать перед свадьбой финансовые дела и задержался там до начала зимы из-за эпидемии холеры. В эту осень был закончен «Евгений Онегин», написаны «Маленькие трагедии», сказки, многие шедевры лирики. В первые дни по приезде в Болдино Пушкин написал одно из самых глубоких своих стихотворений — «Бесы». Злая сила, окружающая человека, мучающая его, открылась пушкинскому Путнику с совершенно неожиданной стороны это не всесильный Демон, искушающий провидение, — это бесы, они ущербны, они мучают путника — но и сами мучаются их «гонят», они «жалобно поют». Путник оказывается недостижим для бесов, потому что, уловив в бесовском вое жалобу, в бесконечном их кружении — тоску, он их жалеет. Ибо человечность всегда победит зло; бесовской круговерти внешнего мира человек может противопоставить только внутреннюю гармонию. Образ бесов переплавляется в «Стихах, сочиненных ночью во время бессонницы» в близкий образ «мышьей беготни». К самой жизни обращает поэт вопрос, не дающий ему покоя
От меня чего ты хочешь?
Ты зовешь или пророчишь?
Я понять тебя хочу,
Смысла я в тебе ищу…
И, наконец, в «Элегии» (1830) создает Пушкин свою «формулу жизни»
Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать.
Вот — цель и смысл жизни. Жизнь — не в веселье, ибо
Безумных лет угасшее веселье
Мне тяжело, как смутное похмелье.
Жизнь — труд, работа, бесконечная работа мысли и духа. Только тогда возможны минуты истинного счастья
Порой опять гармонией упьюсь,
Над вымыслом слезами обольюсь,
И может быть — на мой закат печальный
Блеснет любовь улыбкою прощальной.
Само понятие счастья в последние годы переоценивается Пушкиным «На свете счастья нет, но есть покой и воля…». «Покой и воля» — вот высшие ценности бытия, необходимые, как воздух ибо без них поэт задыхается. Эта мысль прозвучит в важнейшем стихотворении 1834 года «Пора, мой друг, пора». Стихотворение имеет прозаическое продолжение — набросок «Юность не имеет нужды в at home», зрелый возраст ужасается своего уединения. Блажен, кто находит подругу — тогда удались он домой. О, скоро ли перенесу я мои пенаты в деревню — поля, сад, крестьяне, книги труды поэтические — семья, любовь etс — религия — смерть». Так понимает Пушкин «покой и волю», из-под власти «светской черни» стремясь вырваться на свободу — к тому, что он назвал «своим Домом». За два месяца до смерти создает Пушкин стихотворение «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…», которое входит в так называемый «каменноостровский цикл» (стихи, написанные летом 1836 года на даче на Каменном острове «Мирская власть», «Не дорого ценю я громкие права…» (Из Пиндемонти), «Отцы пустынники и жены непорочны…», «Когда за городом, задумчив, я брожу…», «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…»). Здесь подводятся итоги жизни, итоги своей поэтической и человеческой судеб
Нет, весь я не умру — душа в заветной лире
Мой прах переживет и тленья убежит —
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.
Такой путь за свою короткую жизнь прошел Пушкин в философской лирике. На этом пути он простился с романтическим мировосприятием, с «безумными летами», пережил духовный кризис, но обрел гармонию с миром, Дом, пришел к пониманию того, что есть «самостоянье человека», в его сознании соединились жизнь, смерть и бессмертие.
Список литературы
Монахова О.П., Малхазова М.В. Русская литература XIX века. Ч.1. — М.-1994
«