Великое Зерцало — Жанр рэкиси моногатари

Великое Зерцало — Жанр рэкиси моногатари

Великое Зерцало — Жанр рэкиси моногатари

Историческое повествование (XI или XII в.)
Неизвестный автор
Японская литература
Автор пересказов Е. М. Дьяконова
Побывал я недавно в храме Облачного Леса, где происходила церемония объяснений сутры Цветка Закона, и встретил там двух удивительных старцев, они были старше годами, чем обычные люди. Одному было сто девяносто лет, другому — сто восемьдесят. В храме толпилось множество народу, монахи и миряне, слуги и служивые, важные господа и простой люд. Но наставник — толкователь сутр не появлялся, и все терпеливо ожидали. Тут слово за слово, и старцы принялись вспоминать прошлое — ведь они пережили тринадцать императорских правлений и видели, и помнили всех придворных и императоров. Все присутствующие придвинулись поближе, чтобы тоже послушать рассказы о старине. Когда еще услышишь такое! Старцам, а звали их Ёцуги и Сигэки, очень хотелось вспоминать о том, что происходило в старину, они говорили, что в древности люди, если им хотелось говорить, а нельзя было, выкапывали яму и в нее рассказывали свои секреты.
Как забавно было смотреть на старца Ёцуги, когда он раскрывал желтый веер с десятью планками из черного дерева хурмы и важно посмеивался. Он собрался поведать собравшимся о счастливой судьбе его светлости господина Митинаги из могущественного рода Фудзивара, превзошедшего всех в мире. Дело это трудное, великое, и потому придется ему по порядку рассказать о многих императорах и императрицах, министрах и высших сановниках. И тогда прояснится ход вещей в мире. А говорить Ёцуги будет только о том, что сам слышал и видел.
Обрадовались собравшиеся в храме и придвинулись еще ближе к старцам. А Ёцуги вещал «С самого сотворения мира один за другим до нынешнего правления сменилось, кроме семи поколений богов, шестьдесят восемь поколений императоров. Первый был император Лзимму, но о тех отдаленных временах никто не помнит. Я же сам свидетель того времени, когда в первый день третьей луны третьего года Кадзё, в год младшего брата огня и коня взошел на престол император Монтоку и правил миром восемь лет. Его матушке, императрице Годзё, были посвящены прекрасные стихи прославленного поэта Аривара Нарихира. Как прекрасна и изящна была жизнь в старину! Не то что сейчас».
Сигэки сказал «Ты поднес зеркало, и в нем отразились многочисленные судьбы людей знатных и знаменитых. У нас такое чувство, будто утреннее солнце ярко осветило нас, стоящих перед мраком долгих лет. Я теперь как зеркало в шкатулке для гребней, что лежит брошенное в женских покоях. В нем трудно что-нибудь разглядеть. Когда мы стоим против вас, подобно отполированному зеркалу, то прозреваем прошлое и будущее, судьбы, характеры и формы».
Ёцуги сложил так «Я — старое зеркало, / И прозревают во мне / Императоры, их потомки — / Чередою — / Не скрыт ни один».
Ёцуги рассказывал «Левый министр Моротада был пятым сыном благородного Тадахиры. У него была дочь неизъяснимой прелести. Когда она собиралась во дворец и садилась в коляску, то волосы ее тянулись через весь двор до главного столба в зале приемов, а если под волосы подложить белую бумагу, то ни кусочка не будет видно. Уголки ее глаз были немного опущены, что было очень изящно. Как-то император узнал, что сия юная особа знает наизусть знаменитую антологию «Собрание старых и новых песен Японии», и решил испытать ее. Он спрятал книгу и наизусть прочитал начальные строки Предисловия, «Песни Ямато…», и она легко продолжила и потом читала стихи из всех разделов, и никаких расхождений с текстом не было. Услыхав об этом, благородный господин ее отец, левый министр Моротада, облачился в парадные одежды, вымыл руки и повелел повсюду читать сутры и сам молился за нее. А император полюбил дочь Моротады необыкновенной любовью, самолично учил ее играть на цитре, но потом, говорят, любовь его совсем прошла. Она же родила сына, всем сын был хорош и собою прекрасен, но скорбен главою. Так что сын великого правителя и внук славного мужа левого министра Моротады оказался слабоумным — это поистине удивительно!»
Ёцуги рассказывал «Когда император-монах Сандзё был еще жив, то все было хорошо, но когда он скончался, то для опального принца все изменилось и стало не так, как бывало. Придворные не являлись к нему и не предавались вместе с ним развлечениям, никто не служил ему. Не было никого, кто разделил бы с ним часы скуки, и он мог только рассеянно предаваться воспоминаниям о лучших временах. Придворные стали пугливы и, страшась гнева нового императора, обходили стороной покои принца. И челядинцы в доме сочли, что служить ему затруднительно, и самые низшие слуги ведомства дворцового порядка считали зазорным убирать в его покоях, и потому трава густо разрослась в его саду, а жилище обветшало. Редкие придворные, что иногда навещали его, советовали ему самому отречься от наследства и сложить с себя сан, прежде чем его заставят сделать это. И когда посланный могущественного Митинаги из рода Фудзивара явился к принцу, тот сообщил ему, что решил постричься в монахи «Мне не дано знать сроки моего пребывания в сане наследного принца и свою судьбу в этом мире. Сложив с себя сан, я утолю свое сердце и стану подвижником на пути Будды, отправлюсь в паломничество и буду пребывать в мире и спокойствии».
Митинага, боясь, что принц может передумать, явился к нему в сопровождении своих сыновей и многочисленной блестящей свиты, со скороходами и верховыми передовыми. Выход его был многолюден и шумен, и, должно быть, на сердце у принца, хотя он и решился, было неспокойно. Господин Митинага понимал его чувства и сам прислуживал ему за столом, подавал блюда, своими руками вытирал столик. Утратив же свой высокий сан, бывший принц тяжко оплакивал потерю и вскоре скончался».
Ёцуги рассказывал «Один старший советник был от природы искусен в изготовлении вещей. Государь в то время был еще совсем юн годами, и изволил он как-то повелеть своим придворным принести ему новых игрушек. И все бросились искать разные диковинки — золотые и серебряные, лаковые и резные — и принесли малолетнему императору целую гору красивейших игрушек. Старший советник же смастерил волчок, и прицепил к нему пурпурного цвета шнуры, и закрутил перед императором, и тот стал бегать за волчком кругами и веселиться. И стала эта игрушка его постоянной забавой, а на гору дорогих диковинок он и не взглянул, А еще придворные делали веера из золотой и серебряной бумаги с блестками, а планки — из ароматного дерева с разными вычурами, писали на несказанно красивой бумаге редкие стихи. Старший советник же взял для веера простую желтоватую бумагу с водяным знаком и, «сдерживая кисть», изумительно написал «травяным письмом» несколько поэтических слов. И все пришли в восхищение, а государь вложил этот веер в свою ручную шкатулку и часто им любовался».
Ёцуги рассказывал «Однажды давным-давно государь отправился в путешествие верхом и взял с собой юного пажа из рода Фудзивара, государь изволил забавляться игрой на цитре, а играли на ней с помощью особых когтей, надеваемых на пальцы. Так вот император сии когти где-то в пути изволил обронить, и как ни искали их, найти не могли. А в путешествии другие когти было не достать, и тогда государь повелел пажу оставаться в том месте и когти непременно найти. А сам повернул коня и поехал во дворец. Бедный паж положил много трудов, чтобы те когти найти, но их нигде не было. Вернуться же ни с чем было нельзя, и дал мальчик обет Будде, что на том месте, где обнаружатся когти, он построит храм. Как такое желание могло зародиться в столь юном сердце? Видно, все это было предопределено и то, что император обронит когти, и то, что повелит пажу искать их. Такова история храма Горакудзи. Его задумал построить совсем юный отрок, что, конечно, удивительно».
Ёцуги рассказывал «От дочери принца родились два мальчика, как два стройные деревца, собою прекрасны и умны, выросли и стали младшими военачальниками при дворе, господами, «срывающими цветы». Однажды в год старшего брата Дерева и Собаки разразилось жестокое поветрие, и старший брат скончался утром, а младший — вечером. Можно только представить себе, каковы были чувства матери, у которой в течение дня умерли двое детей. Младший брат долгие годы ревностно выполнял законы Будды и, умирая, сказал своей матери «Когда я скончаюсь, не делайте с моим телом ничего, что подобает в таких случаях, просто почитайте надо мной сутру Цветка Закона, и я непременно вернусь». Сие завещание мать его не то что забыла, но поскольку была не в себе после смерти двоих, то кто-то другой из домашних поворачивал изголовье к западу и прочее, что полагалось, и потому он не смог возвратиться. Позже он привиделся во сне своей матери и обратился к ней со стихами, ибо он был прекрасный стихотворец «Обещала мне крепко, / Но как же могла ты забыть, / Что я скоро вернусь / С берегов Реки / Пересеченной».
И как же она пожалела об этом! Младший сын был редкостной красоты, и в будущих поколениях вряд ли появится кто-нибудь его превосходящий. Он всегда был слегка небрежен в одежде, но намного элегантней всех тех, кто старался изо всех сил. Он не обращал внимания на людей, а только бормотал под нос сутру Цветка Закона, но с каким непревзойденным изяществом перебирал он хрустальные четки! Старший брат был тоже пригож, но намного грубее младшего. Как-то раз уже после смерти они явились во сне одному ученому монаху, и тот стал расспрашивать их о судьбе в обители смерти и рассказывать, как матушка горюет о младшем брате, а тот ответил, ласково улыбаясь «То, что мы называем дождями, / Это лотосы, рассыпавшиеся ковром. / Почему же / От слез влажны рукава / В моем доме родном?»
Придворные помнили, как однажды во время снегопада младший брат посетил левого министра и сломал в его саду ветку сливы, отягченную снегом, он встряхнул ее, и снег медленно осыпался хлопьями на его платье, а поскольку изнанка его платья была блекло-желтой, а рукава, когда он срывал ветку, вывернулись наизнанку, то снег запятнал их, и весь он в снегу так сиял красотой, что некоторые даже прослезились. Это было исполнено столь печального очарования!
Ёцуги рассказывал «Один император был одержим злым духом и часто пребывал в дурном настроении и иногда мог совсем забыть себя и предстать в смешном виде перед подданными, но он умел слагать прекрасные песни, люди передавали их из уст в уста, и никто не мог сравниться с ним в поэзии. Он окружал себя только изысканными вещами, я удостоился лицезреть его тушечницу, которую он пожертвовал на чтение сутр, когда заболел Шестой принц на берегу моря была изображена гора Хорай, длиннорукие и длинноногие существа, и все выделано с необыкновенным искусством. Великолепие его утвари не поддается описанию. Его обувь выносили показывать народу. Он весьма искусно писал картины, умел с неподражаемым искусством рисовать тушью катящиеся колеса экипажа, а однажды изобразил обычаи, принятые в богатых домах и у простолюдинов, да так, что все залюбовались».
Не было конца историям Ёцуги, другой старец Сигэки вторил ему, и прочие люди, служивые, монахи, слуги, тоже вспоминали подробности и добавляли, что знали, о жизни замечательных людей Японии. И старцы не переставали повторять «Как счастливо мы встретились. Мы открыли мешок, что годами оставался закрытым, и разорвали все прорехи, и все истории вырвались наружу и стали достоянием мужчин и женщин. Был такой случай. Однажды человек святой жизни, желавший посвятить себя служению Будде, но колебавшийся, прибыл в столицу и увидел, как министр является ко двору в блестящем одеянии, как бегут впереди него слуги и телохранители, а вокруг шествуют подданные, и подумал, что, видно, это первый человек в столице. Но когда министр предстал перед Митинага из рода Фудзивара, человеком незаурядной воли и ума, могущественным и непреклонным, святой человек понял, что именно он превосходит всех. Но вот появилась процессия и возгласили прибытие императора, и по тому, как его ожидали и принимали и как вносили священный паланкин, как ему оказывали уважение, святой человек понял, что первый человек в столице и в Японии — это микадо. Но когда император, сойдя на землю, преклонил колени перед ликом Будды в зале Амида и сотворил молитву, святой сказал «Да, нет никого, кто был бы выше Будды, вера моя теперь безмерно укрепилась».
Список литературы
Все шедевры мировой литературы в кратком изложении. Сюжеты и характеры. Зарубежная литература древних эпох, средневековья и Возрождения Энциклопедическое издание. / Ред. и сост. В.И.Новиков – М. «Олимп» ; ООО «Издательство ACT» , 1997. – 848 с.