Философия А.А. Богданова

Философия А.А. Богданова

Философия А.А. Богданова

Реферат по философии
Философия А.А. Богданова

Одним из направлений марксистской мысли в России было течение, стремившееся дополнить философию марксизма некоторыми положениями философии эмпириокритицизма, разработанной швейцарским философом Рихардом Авенариусом (1843-1896) и австрийским физиком Эрнстом Махом (1838-1916). Основным понятием эмпириокритицизма (на русском языке эмпириокритицизм означает «критика опыта») являлось понятие опыта, который сторонники этого направления стремились очистить от всяких доопытных предпосылок, будь то априорное (т.е. доопытное) познание и «вещь в себе» Канта, а также основополагающее для материализма понятие «материя».
Как мы видели, еще «легальные марксисты» пытались дополнить марксизм кантианством. Однако «легальные марксисты» вскоре вообще распрощались с марксизмом. В отличие от них, ведущий марксист-эмпириокритик А. А. Богданов не перестал считать себя марксистом, даже после отлучающей его от марксизма критики Г. В. Плеханова и В. И. Ленина. Что же представляют собой философские взгляды Богданова, стремившегося привить позитивизм к марксизму?
Александр Александрович Малиновский, писавший под псевдонимом А. Богданов (1873-1928), родился в семье народного учителя. Окончив с золотой медалью классическую гимназию в Туле, в 1892 г. он поступил на естественное отделение Московского университета. Однако в 1894 г. его исключили из университета за участие в народовольческом Союзе северных землячеств.
Во время высылки в Тулу он проводит занятия с тульскими рабочими по политической экономии Маркса, изучая его «Капитал». На основе этих занятий он в 1897 г. издает «Краткий курс экономической науки», переизданный в 1899 г. Этот первый марксистский труд Богданова Ленин характеризовал как «замечательное явление в нашей экономической литературе», имеющий «выдающиеся достоинства». Притом, «выдающееся достоинство «курса» г-на Богданова и состоит в том, что автор последовательно держится исторического материализма». В 1899 г. социал-демократ Богданов заканчивает медицинский факультет Харьковского университета. В этом же году результатом его просветительской деятельности среди рабочих явилась книга «Основные элементы исторического взгляда на природу», в которой он был, по словам Ленина, «естественноисторическим» (т. е. наполовину бессознательным и стихийно-верным духу естествознания) материалистом»2. Следствием его просветительско-пропагандистской деятельности были также арест, тюремное заключение и ссылка в Вологду.
В Вологде он не только работает в качестве врача, но и продолжает свою философско-литературную деятельность. В 1901 г. выходит его книга «Познание с исторической точки зрения». В то время в Вологде находились в ссылке Н. А. Бердяев и А. В. Луначарский, писатели А. М. Ремизов и Б. В. Савинков, ставший эсером-боевиком, историк П. Е. Щеголев, юрист Б. А. Кистяковский, в последующем один из авторов сборника «Вехи». В возникавших в этой интеллектуальной среде дискуссиях обозначились разные философские позиции. Богданов идейно сблизился с Луначарским, считая его своим последователем. Им философски противостоял Бердяев, «только еще начавший переходить от идеалистически окрашенного марксизма к сумеркам мистики»3. В своей философской автобиографии, рассказывая о своих отношениях с Богдановым, Бердяев так характеризовал своего оппонента «А. Богданов был очень хороший человек, очень искренний и беззаветно преданный идее, по типу своему совершенно мне чуждый. В то время меня уже считали «идеалистом», проникнутым метафизическими исканиями. Для А. Богданова это было совершенно ненормальным явлением».
Богданов и Луначарский считали себя марксистами-реалистами. В противовес сборнику «Проблемы идеализма» (1902) Богданов организовал и редактировал сборник «Очерки реалистического мировоззрения», вышедший в 1904 г., в котором была сделана попытка дополнить марксизм философией эмпириокритицизма.
Еще, будучи в вологодской ссылке, Богданов установил связь с Лениным и редакцией первой общерусской нелегальной марксистской газеты «Искра», а в 1903 г. примкнул к большевикам. После окончания ссылки в 1904 г. он выехал в Швейцарию. Там начинается его активная партийная работа. Он участвует в революционных событиях 1905 г. На III съезде партии в Лондоне весной 1905 г. Богданов делает доклад и избирается в первый большевистский ЦК партии. В своей политической деятельности Богданов тесно сотрудничает с Лениным, вместе с ним живет в 1906 г. на конспиративной квартире в Финляндии, хотя уже в 1904 г. обнаружились их разногласия по философским проблемам.
В 1904-1906 гг. выходит главный философский труд Богданова «Эмпириомонизм. Статьи по философии» и вызывает острую критику Плеханова и его последователей. Плеханов посвящает Богданову три статьи в виде «писем» под названием «Materialismus militans [Воинствующий материализм]. Ответ г. Богданову» (1908-1910), в которых отлучает его от марксизма, поскольку «все здание этого учения покоится на диалектическом материализме», а автор «Эмпириомонизма» как последователь махизма-эмпириокритицизма не стоит и не может стоять на материалистической точке зрения.
В 1909 г. еще недавний политический союзник Богданова Ленин под псевдонимом Вл. Ильин публикует книгу «Материализм и эмпириокритицизм. Критические заметки об одной реакционной философии», где взгляды Богданова характеризуются следующим образом «Наверху» у Богданова — исторический материализм, правда, вульгарный и сильно подпорченный идеализмом, «внизу» — идеализм, переодетый в марксистские термины, подделанный под марксистские словечки».
До Октябрьской революции 1917 г. Богданов спорил со своими философскими оппонентами, смело вызывая их на бой. Он отвечал на обличительную критику Плеханова, обвиняя его в том, что сам он излагает материализм от имени Маркса при помощи цитат из Гольбаха. Большой статьей «Падение великого фетишизма (Современный кризис идеологии). Вера и наука (о книге В. Ильина «Материализм и эмпириокритицизм»)» Богданов ответил на ленинскую критику его взглядов. В 1918-1920 гг., продолжая свою многолетнюю просветительскую деятельность среди рабочего класса, Богданов стал одним из руководителей организации «Пролетарская культура» (Пролеткульт), в идеологических установках которой просматривалась тенденция изолировать социалистическую культуру от мировой, якобы буржуазной культуры. В 1920 г. вышло второе издание ленинского «Материализма и эмпириокритицизма», автор которого поручил В. И. Невскому (1876-1937) ознакомиться с новыми произведениями Богданова. Статья Невского с характерным заглавием «Диалектический материализм и философия мертвой реакции» была опубликована в качестве приложения к книге Ленина, который в предисловии к ней подчеркнул, что «под видом «пролетарской культуры» проводятся А.А. Богдановым буржуазные и реакционные воззрения».
Последующая вслед за этим резкая критика деятельности Богданова вынудила его возвратиться к своей первоначальной специальности врача и возглавить в 1926 г. первый в мире Институт переливания крови. В 1928 г. он погиб в результате поставленного на себе опыта по переливанию крови.
Что же собой представляли философские воззрения Богданова, которые он сам называл эмпириомонизмом! Первая часть этого слова означает «опыт» (по-гречески empeiria — опыт), вторая — единство (от греческого monos — один). «Эмпириомонизм, — по определению Богданова, — есть социально-трудовое миропонимание». С точки зрения такого миропонимания «вселенная представляется нам как бесконечный поток организующей активности». «Первичной мировой средою, из которой кристаллизовалась материя с ее силами», является, по Богданову, «эфир электрических и световых волн». Развитие мира характеризует организованность элементов. В неорганической материи она выше, чем в первооснове вселенной. Жизнь — «высший тип явлений вселенной» — «представляет ряд различных ступеней организации» от простейшей клетки до человеческого организма. И наконец, «высшим пределом лестницы является для нас человеческий коллектив, в наше время уже многомиллионная система, составленная из индивидуумов».
Богданов стремился обновить философскую терминологию, учитывая, как ему казалось, достижения современной науки и философии, не застывшей со времени Маркса и Энгельса, и в этом смысле он действительно стоял, в отличие от Плеханова и Ленина, на неортодоксальной философской позиции.
Богданов считал себя марксистом. Не отрицал он и диалектический материализм, полагая, что «диалектический материализм был первой попыткой выразить и оформить точку зрения рабочего класса на жизнь и мир» (там же, 203). Диалектический материализм стоял, по его мнению, на правильном пути движения, ибо «в основу миропонимания он положил производство, социально-трудовую деятельность людей и в побежденных, покоренных силах природы видел производительные силы общества». Однако Богданов был убежден, что нельзя цитаты из Энгельса считать «достаточной заменой научной аргументации вообще» и недопустимо выводить из теории Маркса «формальное идеологическое запрещение искать других точек зрения», утверждать, что «никогда никакие другие методы ни к чему, кроме путаницы и лжи привести не могут».
Богданов действительно с уважением, хотя и критически, отнесся к эмпириокритицизму потому, что видел в этой философии стремление осмыслить новые проблемы, возникшие в ходе развития естественных наук, новые подходы к теории познания. Богданов соглашается с махистами, эмпириокритиками в том, что «элементы опыта — это как бы кирпичи, из которых строится мировоззрение». Однако состав этих «кирпичей» он понимает по-другому. Разложение действительности «на чувственные элементы у Маха и эмпири-окритиков» представляется ему неудовлетворительным. Для Богданова основополагающими элементами являются «кристаллы социальной активности, образуемые в потоке труда». «Мы рассматриваем действительность, или мир опыта, — утверждает он, -как человеческую коллективную практику во всем ее живом содержании, во всей сумме усилий и сопротивлений, образующих это содержание».
Богданов в таком своем миропонимании исходит из знаменитых «Тезисов о Фейербахе» К. Маркса, написанных в 1845 г. и опубликованных Энгельсом в 1888 г. в качестве приложения к отдельному изданию работы «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии». Определяя «главный недостаток всего предшествующего материализма — включая и фейербаховский», Маркс уже в первом тезисе отмечает, что он «заключается в том, что предмет, действительность, чувственность берется только в форме объекта, или в форме созерцания, а не как человеческая чувственная деятельность, практика, не субъективно». Следует подчеркнуть, что Богданов именно это утверждение Маркса положил в основу своего миропонимания, тогда как другие философы-марксисты не обращали на него внимания, отмечая в «Тезисах о Фейербахе» лишь положение о практике как критерии истины и последний, 11-й тезис «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его».
Богданов, рассматривая действительность «как человеческую коллективную практику во всем ее живом содержании», разрабатывает «социально-трудовой взгляд на познание». Он считает, что познавательная деятельность человека осуществляется в соответствии с «основной метафорой», в соответствии с которой «к природе применяются понятия, по своему первоначальному значению относящиеся к человеческой деятельности». Например, «видеть в процессах природы «энергию», это значит смотреть на них с точки зрения возможной трудовой эксплуатации человечеством». Богданова с полным основанием можно считать предшественником «социологии знания» — отрасли философии, возникшей в 20-е гг. XX в. на пересечении социологии и теории познания, исследующей социальную обусловленность, механизмы и функции различных видов человеческого знания.
Есть достаточно оснований считать философские воззрения Богданова одной из версий марксистской философии. Нельзя, конечно, не видеть в ней различного рода противоречия и недостатки, такие, как некритическое использование понятийного аппарата эмпириокритицизма — неглубокой, эклектической философской концепции, — как сведение «элементов мира» к ощущениям, сведение категории «объективного» к «общезначимому», как негносеологический подход к понятию «истина» и его чрезмерную социологизацию, как отождествление «общественного бытия» и «общественного сознания» и ряд других. Именно за это и критиковали его Плеханов и Ленин. Но, с другой стороны, нельзя не видеть и новаторские достижения богда-новской философии.
Это философско-методологическое новаторство Богданова в полной мере проявилось в его «Тектологии» — «Всеобщей организационной науке», — разработанной на основе философии эмпириомонизма. Рассматривая «действительность как социальную практику», Богданов при этом ни в коей мере не подвергает сомнению существование «природы как мира сопротивлений, с которыми борется общество в своем труде». «Нам приходится поставить вопрос о человеческой практике, в общем и целом, — отмечал Богданов в статье «Тайна науки», написанной в 1913 г. и опубли­кованной в 1918 г. < Чтобы исследовать ее в таком масштабе, надо всю ее чему-нибудь противопоставить, всю ее с чем-нибудь сравнивать. Чему же она реально противостоит? Мы знаем это процессы природы. Одна сторона представляет активности сознательно-целесообразные, другая — стихийные; так обе они взаимно определяются и ограничиваются». И в связи с этим возникает вопрос «Существуют ли сходства между человеческой практикой и стихийными процессами?». На этот вопрос Богданов отвечает положительно.
История производственной деятельности людей показывает, что «человек в своей сознательности часто воспроизводит то, что делает природа в своей стихийности». Но философ ищет «самый общий характер, присущий человеческой практике и в, то, же время встречающийся в стихийных процессах». По его мнению, «он состоит в объективном смысле нашей практики», и этот объективный смысл состоит в том, что «активность человека что-либо организует или дезорганизует, как мы это наблюдаем на каждом шагу; и те же определения мы часто относим к активности природы».
В соответствии с принципом «основной метафоры» люди переносят выработанное в их практической деятельности понятие «организации» и «организованности» на явления природы «следовательно, здесь понятие организации прилагается и к «мертвым вещам», подобно тому как люди видят в процессах природы «энергию». Подчеркнем, что, по Богданову, люди не приписывают природным явлениям свойства организации и организованности. Они этими понятиями определяют действительно существующие закономерности, в равной мере присущие как человеческой практике, так и к природным явлениям. Богданов ищет «формально-строгое, пригодное для научного исследования определение «организации», которое бы одинаково прилагалось «и к сложнейшим, и к простейшим явлениям, и к живой природе, и к «неорганической». Он убежден в том, что «организация — факт универсальный, что все существующее можно рассматривать с организационной точки зрения», что существуют «глубокие, универсальные закономерности, применимые ко всем и всяким организационным процессам, каков бы ни был их деятель, каковы бы ни были элементы».
Но «раз возможны закономерности методов и форм организации», возможна и необходима для развития практической деятельности людей «всеобщая организационная наука». И Богданов не только впервые выдвигает идею этой науки, именуя ее тектологией, но детально ее разрабатывает. Слово «тектология» (от греческого слова «тектон» — строитель) он взял у английского естествоиспытателя Э. Геккеля, который применял его по отношению к законам организации только живых существ. Богданов же тектологией называет «всеобщую организационную науку». По его словам, «в буквальном переводе с греческого это означает «учение о строительстве».
Первый том «Всеобщей организационной науки (тектологии)» выходит уже в начале 1913 г. В 1921 г. в Самаре была напечатана популярная книга Богданова «Очерки организационной науки». В 1922 г. в Берлине по-русски опубликованы все три части «Тектологии», которые в 1925, 1927 и 1929 гг. переиздаются в дополненном и переработанном виде отдельными книгами в Ленинграде и Москве. В 1926 и 1928 гг. два тома «Тектологии» вышли на немецком языке и в определенной мере стали известны международной научной общественности.
На родине философа «Тектология» была подвергнута жесткой критике как проявление его идеалистическо-эмпириокритических взглядов уже в статье В. И. Невского «Диалектический материализм и философия мертвой реакции». Правда, ктектологии Богданова проявил благожелательный интерес Н. И. Бухарин и прямо написал об этом в 1920 г. Ленину, не соглашаясь с Невским. В ответ он получил записку «Богданов Вас обманул, переменив (verkleidet) и постаравшись передвинуть старый спор. А Вы поддаетесь!» Потом и самого Бухарина будут обвинять в «богдановщине».
В 60-е гг. обнаружилось, что «всеобщая организационная наука» Богданова в определенном смысле предвосхитила идеи новой науки — кибернетики. Некоторые видные ученые считают, что Богданов пред­восхитил не только идеи кибернетики, но и общей теории систем, структурного анализа, теории моделирования, современной экономики и даже такой новой междисциплинарной области знания, как синергетика, основным понятием которой является «самоорганизация». «Тектология. Всеобщая организационная наука» была переиздана на родине мыслителя в 1989 г.
Как Богданов понимает отношение тектологии и философии? Тектологию он сравнивал с математикой, которая, будучи самой точной наукой, «дает законы и формулы сочетаний для каких угодно элементов вселенной». Он подчеркивает, что «именно с формальной стороны связь тектологии с математикой самая тесная, неразрывная математика есть не что иное, как раньше развившаяся часть тектологии, тектология нейтральных комплексов». В тектологии, по концепции Богданова, «структурные отношения могут быть обобщены до такой же степени формальной чистоты схем, как в математике отношения величин; и на такой основе организационные задачи могут решаться способами, аналогичными математическим»1. Но поскольку «само математическое мышление — процесс организационный», «его методы подлежат ведению общей тектологии наряду с методами всех других наук, равно как и всякой практики». Тектология представляется Богданову как «завершение цикла наук». Но «в большей мере прообразом, чем зародышем новой науки, является старая философия». Притом «одно из философских построений стоит особенно близко к новой точке зрения. Это — диалектика Гегеля».
Однако, по Богданову, «гегелевская диалектика не была на деле универсальною, потому что взята из ограниченной сферы — отвлеченного мышления. Не была универсальною и позднейшая вариация диалектики — материалистическая». Прежняя диалектика, по мнению Богданова, была «недостаточно динамична и в своем голом формализме оставляет невыясненной общую механику развития». И при всей исторической и архитектурно-эстетической ценности старой диалектики ее «не надо смешивать с научной, стремящейся к точности, организационной диалектикой». «Всеобщая организационная наука» «должна родиться из нынешней науки».
В 1916 г. в предисловии к первому изданию II части «Тектологии» Богданов высказывался «против смешения организационной науки с философией». «Тектология, — по его убеждению, — не должна стать делом философов специалистов, среди которых она вряд ли может найти какую-нибудь почву, а делом всех широко образованных людей научной и практической мысли». «В своей объединительной работе философия не раз предвосхищала широкие научные обобщения». В качестве примера Богданов приводит идею неуничтожаемое материи и энергии. По его мнению, «такие философские концепции, как диалектика или учение Спенсера об эволюции, имеют скрытый и неосознанный, но несомненный тектологический характер». Однако «по мере своего развития тектология должна делать излишней философию и уже с самого начала стоит над нею, соединяя с ее универсальностью научный и практический характер. Философские идеи и схемы для тектологии — предмет исследования, как всякие иные организационные формы опыта». По определению основателя тектологии, «тектология — всеобщая естественная наука» и тектология «ликвидирует философию вообще».
Прав ли Богданов в таком отношении к философии? На наш взгляд, конечно нет. В его воззрениях на философию отразились как сильные, так и слабые стороны позитивистского миропонимания. Сильные в том смысле, что его увлечение позитивизмом способствовало творческому осмыслению марксистской философии с учетом новейших достижений научного знания, не укладывая их в «прокрустово ложе» философских догм.
Отрицательное влияние позитивизма на Богданова выразилось в декларировании им ликвидации философии, снятия ее «всеобщей организационной наукой». Он был, как нам представляется, прав, возражая «против смешения организационной науки с философией». Тектология, хотя она разрабатывалась Богдановым на определенном философском основании, действительно выходит за пределы философии, приближаясь к математическому знанию и становясь междисциплинарной научной дисциплиной. Не случайно в ней развивались идеи, предвосхищавшие идеи кибернетики, общей теории систем, синергетики — таких областей научного знания, которые также находятся вне философии, хотя и взаимодействуют с ней (в них существует философская проблематика, как и в других теоретических науках — математике, физике, биологии, астрономии и т.д.). В этом смысле, действительно, тектологию нельзя смешивать с философией. Но может ли тектология заменить философию?
Еще в 1904 г. Богданов опубликовал статью «Проклятые вопросы философии», в которой он утверждал, что «проклятые» или «вечные» вопросы философии, в том числе и вопрос о смысле жизни, имеют исторически преходящий характер. Они — продукт «стихийности общественных отношений над личностью и ее судьбой». Но все эти мучительные «вечные» вопросы устраняются, когда на исторической арене появляется «пролетариат, представитель растущей товарищеской солидарности, массового объединения сил, с тенденцией подчинить своей организованной воле эти общественные отношения». Это создаваемое пролетариатом социалистическое общество и должно руководствоваться, по убеждению Богданова, новой наукой наук — «всеобщей организационной наукой», устраняющей философию со всеми ее «проклятыми» и «вечными» вопросами.
В такого рода рассуждениях проявилась ошибочная тенденция мировоззрения Богданова. Но было бы неправильно эту тенденцию считать доминирующей в его миропонимании. В его философском мировосприятии наиболее явственно выражалась гуманистическая тенденция. Ему претил «авторитарный тип мышления». Его представления о социализме, выраженные в теоретических работах, в романах «Красная звезда» (1908) и «Инженер Мэнни» (1913), были во многом утопичны, но благородны и возвышенны. Правда, существует точка зрения, согласно которой абсолютизирование Богдановым понятия «организация» стало одним из источников современного этатизма.
Богданов полагал, что идея «диктатуры пролетариата» не могла быть осуществлена после Октябрьской революции 1917 г., рабочий класс просто не готов к этому. Он, веря во всемирно-историческую миссию пролетариата, видел «культурную слабость» реального пролетариата на Западе и на своей родине. Его активная деятельность в организациях Пролеткульта и в качестве профессора политической экономии Московского университета была обусловлена желанием поднять культурный уровень пролетариата. Он считал, что милитаризм и войны, свойственные империализму, «способствуют прояснению классового сознания пролетариата, направляют его в сторону действенной борьбы за социализм… дело сводится к вопросу об исторической подготовке пролетариата» (Богданов А. Краткий курс экономической науки. М., 1922. С. 265). Поэтому переход рабочего класса от стихийного творчества социальных и культурных форм «к сознательному их творчеству, — по его убеждению, — есть огромная культурная революция в пролетариате; это — его внутренняя социалистическая революция, которая должна предшествовать внешней социалистической революции общества».
Нужно отметить, что Богданов идеализировал пролетариат. Ратуя за «чистую» пролетарскую культуру, пролетарское искусство, пролетарскую науку, он упрощал реальный процесс культурного развития, чрезмерно социологизировал понимание художественного творчества. Будучи убежденным коллективистом, Богданов недооценивал личность. По его словам, в «новом искусстве центральной фигурой является уже не индивидуум, с его личными интересами, личной активностью, личной судьбой, а коллектив, сначала классовый, в его противопоставлении враждебным ему силам общества и стихий, потом общечеловеческий, в его противопоставлении природе». В противоположность другим деятелям Пролеткульта Богданов не считал, что должно быть отброшено и отвергнуто все старое искусство. Это искусство, как он полагал, «только иначе воспринимается, иначе освещается коллективистическим сознанием».
Но сам Богданов со всеми ему присущими противоречиями действительно являлся выдающейся личностью. Бухарин имел все основания сказать на его похоронах «В лице Александра Александровича ушел в могилу человек, который по энциклопедичности своих знаний занимал исключительное место не только на территории нашего Союза, но и среди крупнейших умов всех стран».